Трагедия Озерова «Димитрий Донской»: Действие первое

Театр представляет шатер великого князя Московского.

Явление первое

Димитрий и прочие Российские князья, бояре, военачальники,
сидящие и составляющие совет.

Димитрий

Российские князья, бояре, воеводы,
Прешедшие чрез Дон отыскивать свободы
И свергнуть наконец насильствия ярем!
Доколе было нам в отечестве своем
Терпеть Татаров власть, и в униженной доле
Рабами их сидеть на княжеском престоле?
Уже близ двух веков, как в ярости своей
Послали небеса жестоких сих бичей;
Близ двух веков, враги то явные, то скрытны,
Как враны алчные, как волки ненасытны,
Татары губят, жгут и расхищают нас.
К отмщенью нашему я созвал ныне вас:
Беды платить врагам настало ныне время.
Кипчакская орда, как исполинско бремя,
Лежала в целости на Росских раменах,
И рассевала вкруг уныние и страх;
Теперь от тягости распалася на части.
Междоусобна брань, раздор и все напасти,
Которыми пред сим Российская страна
До расслабления была доведена,
Пришли в сию орду. Возникши новы ханы
Отторглись от нея; но алчные тираны,
Едва возникшие, наш угрожают край.
Из них алчнее всех, хитрее всех Мамай,
Задонския орды властитель злочестивой,
Восстал противу нас войной несправедливой.
Он к нам уже спешит, и, может быть, сей хан
С зарею завтрашней пред наш явится стан.
Но, видя Росских сил внезапно съединенье,
Смутился сердцем он и мыслью впал в сомненье;
Посольство пред собой решился к нам прислать.
Друзья Димитрия, рассудите ль принять?
Иль, твердыми пребыв в намереньи геройском,
Мамаю отвечать мы будем перед войском,
Чтоб первый Россиян и смелый их удар
Раздался по земле и ужаснул Татар?

Тверский

Так будем отвечать пред войском в ратном поле!
Никто из вас, князья, меня не может боле
Желать отмщения врагам свирепым сим.
Чей род во бедствиях сравняется с Тверским?
Мой дед и прадед мой, в мучениях безмерных,
Главы сложили в гроб изменою неверных,
И прах стенает их под властию орды.
Великий Россов Князь, ты созвал нас сюды
Не с тем, чтобы вступать с Мамаем в договоры,
Но битвою решить и кончить с ним раздоры.
Тверское воинство родитель вверил мне;
Но, древностию лет, не в силах выйти в поле,
Свою отважну рать моей поверил воле.
От устия Оки, от волжских берегов
Привел я храбрых сонм искать, сражать врагов,
Или за веру пасть и лечь за Русску землю.
Когда наградою я Ксению приемлю,
Коль града Нижняго прелестная княжна
Отцом ее мне быть супругой суждена;
На все опасности отважиться я смею.
Я ждал ее во стан; но съединюся с нею,
Когда велит мне бог с сражения сойти
И в дар ее отцу доспех врага нести.
Все Русские князья с отважностию равной
Горят принять мечи и в бой стремиться славной;
Почто же видеть нам Мамаева посла?
Когда приязнь Татар быть искренней могла?
Пойдем противу них, сотрем их горды силы
Или найдем себе здесь славныя могилы!

Белозерский

О, сколько счастлив я, до сих доживши дней,
Согласье видя здесь, любовь между князей
И на врагов в сердцах единодушну ревность!
И так в отверстый гроб мою склоняя древность,
Почиющим отцам могу надежду несть,
Что восстановится страны Российской честь,
Что возвратится ей могущество и слава.
О тень Владимира, и ты, тень Ярослава,
Родоначальныя домов княжих главы!
На лоне ангелов возвеселитесь вы,
Когда предвидите благополучно время,
Как разделенное народов Русских племя,
Соединясь душой одной в состав один,
Явится в торжестве, как грозный исполин,
И миру даст закон Россия съединенна.
(К Димитрию)
Димитрий, для тебя победа несомненна.
Нет, никогда еще в такой обширный стан
Не собирали войск ни дед твой Иоанн,
Ни гордый Симеон, ни кроткий твой родитель
И Белозерских сил я давний предводитель
Не видел, чтоб когда Россия извела
Отважных ратников толикаго числа.
Из русских всех князей один Олег в Рязани
Остался в праздности и без участья в брани:
Один на общий стон его бесчувствен слух.
Погибни память тех, которых может дух
Беды отечества спокойным видеть взором,
Иль лучше имя их пускай прейдет с позором
В потомство позднее и в бесконечный стыд!
Но сколь, о государь, успех тебе ни льстит,
Совет, однако ж, мой: принять Татар посольство,
И если можем мы восстановить спокойство,
Платя Мамаю дань...
(Все князья изъявляют негодование)

Димитрий

О, Белозерский князь,
Что предлагаешь ты? Чтоб, брани убоясь,
Постыдной податью мы власть признали ханску?

Белозерский

Чтобы щадили кровь бесценну христианску.
Мамая победив, брегися, чтоб орды
Не съединились вновь для нашея беды;
Брегись, чтоб подвиг сей, нам временно счастливый,
Не возбудил опять их дух властолюбивый,
И чтобы наконец не усмотрел их взор,
Сколь вреден власти их тщеславия раздор,
Который меж собой их ханов разделяет.
Скорей обиженный обиды забывает,
Чем тот, кто их нанес в свирепости своей.
И грабежи, пожар, убийство жен, детей,
Которые на нас Татары изливали,
По мненью их, ордам над нами право дали,
Своею отчиной они Россию чтут;
Зря наше мужество, нестройствия прервут;
На бедства Россиян согласны будут вскоре,
Дай лучше им слабеть в их пагубном раздоре;
Дай нам усилиться средь мирной тишины,
И, отклонив от нас случайности войны,
Ты мир предпочитай победе бесполезной!

Димитрий

Ах, лучше смерть в бою, чем мир принять бесчестный!
Так предки мыслили, так мыслить будем мы.
Прошли те времена, как робкие умы
В Татарах видели орудие небесно,
Чему противиться безумно и невместно.
Но в наши дни и честь и самой веры глас
Против мучителей вооружают нас.
Сей глас вещает нам, сей веры глас заветный,
Что павшему в бою венец готов бессмертный,
Что в радость райскую чрез гроб вступает он.
О, Сергий, пастырь душ, кого сограждан стон
Толико раз смущал среди молитв пустынных,
Толико слез извлек на участь неповинных!
О, ты, который нам, священною рукой
Явив, благословил сей предлежащий бой!
Из той обители, где дни ведешь смиренны,
Внуши мои слова: тобою вдохновенны,
Они воспламенят российские сердца
Искать свободы здесь иль райского венца!
Так лучше жить престать или вовсе не родиться,
Чем племенам чужим под иго покориться,
Чем званьем данников корыстолюбью льстить.
Сим рабством ли беды мы можем отвратить?
Кто платит дань, тот слаб; кто слабый дух являет,
Тот алчность наглую к обиде призывает.
Но ханского посла согласен я принять
И ввесть пред сонм князей, не с тем, чтобы внимать
Татарской наглости постыдным предложеньям,
Но чтоб явить ему готовый дух к сраженьям;
Чтоб мужество читал на наших он челах,
Содрогся б и принес во стан к Мамаю страх.

Смоленский

Весь сонм на твой совет согласье изъявляет.

Димитрий

Посланник близ шатра решенья ожидает;
Ты, Бренской, приведи прибывших к нам Татар!

Явление второе

Все прежние, исключая Бренского.

Белозерский

Твоим младым летам приличен, свойствен жар,
С которым, государь, стремишься на сраженье;
Любви к отечеству похвальное внушенье!
Ах, дал бы Бог венчать свободою нам бой!..
Но я исполнил долг. Покрытый сединой,
Я почерпнул совет не в пылкости сердечной,
Всегда решительной минутой скоротечной,
Но в долгих опытах прожитых мною лет,
И, старец, вправе я нельстивый дать совет.
Он робким кажется; но смелость нужно вою;
В советах истиной вещать хощу одною.
Посол вступает к нам: Димитрий, не забудь,
Что предложить тебе избрать надежный путь,
Которым возвести отечество обязан,
Что Русский весь народ с твоим глаголом связан.

Явление третье

Русские князья, сидящие, посол Мамаев, сопровождаемый
несколькими татарами.

Посол

Российские князья, непобедимый хан
Задонския орды и всех восточных стран,
И Русския земли верховный обладатель,
Ваш грозный судия, крамольников каратель,
Ту руку, коею нанесть вам должен смерть,
Благоволил еще ко благости простерты
Остановляет он грозящи вам удары,
И за Непрядвою удержаны Татары,
С Мамаем девять орд и семьдесят князей,
С ним странный исполин, наездник Челубей *,
Чья грудь широкая, как бы стена средь боев,
Чей меч ужаснее великой рати воев.
Против наших сил вам можно ль устоять?
Смиритесь лучше вы, рассейте вашу рать,
Отправьте должну дань, покорствуя Мамаю!
Я именем его вам милость обещаю.
Раскаяние зря, решится он простить
И вашу жизнь еще позволит вам продлить.
{* Одно несчастие Мамая сокрушает,
Что сильный Челубей пронзен в крови лежит,
Лежит и поля часть велику покрывает.
(Ломоносов, в трагедии "Темира и Селим")}

Димитрий

О, дерзостный посол надменнейшего хана!
Обширность видел ты российских воев стана,
Здесь видишь храбрых сонм: и жизнь, как некий дар,
Нам смеешь предлагать от благости татар!
Но жить еще кому, иль нам, или Мамаю,
Оружие решит; и твердо уповаю,
Что чудный крепостью и справедливый Бог
Поможет нам сотреть гордыни вашей рог;
Поможет нам отмстить убийства, расхищенья,
Пожары, грабежи, все роды истребленья,
Которые от вас Россия пренесла.
Вот ваши подвиги, вот славныя дела,
На что осылаяся, вы требуете дани!
Но брань конец правам, добытым через брани.
Осталось мужество единым нам добром:
И хану дань несем не златом, не сребром;
Нет, дани для него мы собрали иныя:
Мечи булатные и стрелы каленыя.
Пусть оныя принять Непрядву перейдет!

Посол

По праву сильного, все ваши земли, домы
И все имущество - стяжание татар,
И самый солнца свет вам ханов наших дар.

Димитрий

Но право храброго мечом отмщать убийство,
Свободу защищать и отражать насильство.

Посол

Или не помните Батыевых побед?

Димитрий

Для мести нам Батый оставил вечный след.

Посол

Страшитесь раздражить Мамая непокорством!

Димитрий встает, за ним все князья.

Димитрий

Татарин, я твоим скучаю уж упорством;
Но, чтя в лице посла народныя права,
Презренье мой ответ на дерзкия слова.
Ты наше войско зрел, решимость нашу знаешь:
Чего же медлишь здесь? Чего ты ожидаешь?
Иди к пославшему и возвести ему,
Что Богу Русский князь покорен одному.

Посол

Иду отсель. Но знай, о князь высокомерный,
Что будет над тобой Мамая гнев примерный!
И от сего часа, покорствуй ты иль нет,
Наш хан Димитрию пощады не дает:
Для русских всех князей на милость он склонится;
С тобою же никак, ничем не примирится:
И будет тот владеть престолом и Москвой,
Кто явится к нему с твоей в руках главой.

Бренский берется за меч.

Ордынец дерзостный!..

Димитрий (останавливая Бренского)

Оставь его безумство!
Престола хищника послу прилично буйство.
(К послу)
Скажи, что я горжусь Мамаевой враждой:
Кто чести, правде враг, тот враг, конечно, мой.
(Подает знак, чтобы, татар вывели.)

Явление четвертое

Все прежние, исключая татар.

Димитрий

Вы видели, князья, татарскую гордыню.
России миру нет, доколь ее в пустыню
Свирепостью своей враги не превратят,
Иль, к рабству приучив, сердец не возвратят.
И не введут меж нас свои злочестны нравы.
От нашей храбрости нам должно ждать управы,
В крови врагов омыть прошедших лет позор
И начертать мечом свободы договор.
Тогда поистине достойными отцами
Мы будем россиян, освобожденных нами.

Белозерский

Я прежде, государь, противился войне:
Теперь согласным лишь с тобою должно мне.
Какой Российский князь пребудет равнодушен,
Словам посла внимав, и, сердцем раб послушен,
Захочет в страхе жить и дни, как цепи, влечь?
Кто склонится на мир, когда убийства меч
Главе вождя князей паденьем угрожает?
Пусть хан тебе даст мир иль всех нас поражает!

Тверский

Но ждать ли, чтоб Мамай Непрядву перешел?
И нашей храбрости сия ль река предел?
Коль в поле боевом нам суждена свобода;
Во стане ль заключась, ордынцев ждать прихода?
Отважностью, князья, предупредим их труд!
Посольские следы к их стану нас ведут.
Смятенье принесем для них внезапным боем
И ханские шатры их трупами покроем!

Димитрий

Так, там вранам степным их предадим тела!
Но вечереет день, и храбрыя дела
Должны ль сокрыты быть в покровах ночи мрачной?
Ах, нет: чрез ряд веков, как бы чрез ток прозрачной,
Они должны сиять в блестящей их красе.
При первом свете дня, по утренней росе,
Следы горячие к бессмертию проложим
И явностию дел их славу мы умножим!
Тверский, вид мужества носящий на челе,
Начальствуй завтра ты на правом войск крыле!
Крыло же левое пускай ведет Смоленский;
А ты, почтенный муж, князь мудрый Белозерский,
Известный доблестьми, ты полк веди большой,
С сторожевым за лес пусть брат засядет мой
И, выждав случай там к внезапну нападенью,
Способствует врагов к сугубому смятенью!
Но полк передовой я завтра сам веду.

Белозерский

Какую, государь, вещаешь нам беду!
Тебе ль в опасности вдаваться ныне можно
И несть свою главу врагам неосторожно?
Для россов, счастливых правлением твоим,
Младой, цветущий век твой должен быть храним;
И подданных покой в твоей хранится длани.

Димитрий

Мой долг: в день мира суд, и мужество в день брани.
Могу ли ратнику сказать: иди вперед,
Коль духу мой пример ему не придает?
И если Бог судил в своем благом совете,
Для счастья Россиян мне дни продлить во цвете,
Чего страшитеся? Средь вражеских полков
Приосенит меня, как щит, его покров.
Идите же, друзья, и войскам объявите,
Что к утру бой решен! Их ярость возбудите,
Пролейте мести жар в ретивы их сердца!
Кто над могилою иль деда, иль отца
Не плакал о бедах Российского народа?
Днесь мщенье предстоит, наградою свобода;
Надеждой верною Бог крепости и сил,
Чей дух Израиля в пустыне предводил,
И был кто некогда поборник Маккавею.
Одушевите рать отважностью своею!
(Все князья уходят)

Явление пятое

Димитрий и Бренский.

Бренский

Сынов отечества для радостных сердец
Какое чувствие, раздору зря конец,
Который разделял Владимира потомство!
Одних поистине мужей великих свойства
Соединять умы, поставить целью честь
И мысли всей страны своею мыслью весть.
Бояре и князья, народ и воеводы
Через тебя горят желанием свободы;
Разноначальственна Российская земля,
Покорна одному, твоим словам внемля.

Димитрий

Счастливее стократ, кто, в неизвестной доле
Рождением сокрыт, в своей свободен воле
И может чувствами души располагать!

Бренский

Прилично ль на судьбу Димитрию роптать!
Иль хочешь возвестить, что мы увидим вскоре
Отечественный край вновь гибнущим в раздоре,
И что, души твоей низшед во глубину,
Усматриваешь ты в ней тайную вину,
Рушительницу впредь Российскаго спокойства?

Димитрий

Вседневна речь твоя.

Бренский

Вседневно без притворства
Глас дружбы будет мой о должности твердить,
Стараться страсть твою несчастну истребить.

Димитрий

Ты не успеешь в том: нет власти столько сильной:
И огнь погаснет мой лишь в хладности могильной.
Мой друг, вид Ксении, прелестнейший сей вид,
Все помышления, весь дух во мне живит;
Им сердце страстное в Димитрии биется,
И смертию одной любовь в душе прервется.
Не осуждай ее: она счастливый дар;
Она произвела сей доблественный жар,
С которым я стремлюсь отечество избавить,
Свободу возвратить и мой народ прославить.

Бренский

И так, геройский жар, который произвесть
Должны бы звания, верховный долг и честь,
В тебе случайный жар, от взора порожденный!
И так, не зрев княжны, Димитрий униженный
Под игом у татар спокойно б дни провел
И память с жизнию во тленный гроб низвел!
Нет, нет, твои слова любови лишь искусство,
И более тебя твое я знаю чувство,
И сколь к отечеству твой предан верный дух!
Не взора страстнаго мог ожидать мой друг,
Чтобы отважиться на подвиг благородной:
Довольно для него и горести народной,
Довольно храбрости, носимой им в крови.
Но я б не осуждал сей пылкия любви,
Когда б не видел в ней несчастнейших последствий,
Междоусобий вновь, и вновь народных бедствий.
Ты сам реши: Тверский, тебя предупредив,
Родителя княжны согласье получив,
Потерпит ли еще любовь ему совместну?

Димитрий

Почто напоминать души печаль известну!
Так, Ксения ему в супруги суждена.
Но коль союз с княжной любовь свершать должна;
Когда взаимна страсть дает права над нею:
О, Бренской, я один всех боле прав имею;
Всех более люблю, всех более любим.
Ты не был в храме том, где вдруг глазам моим
Предстала Ксения в день перваго свиданья.
Во мне то жар, то хлад, невольны трепетанья,
И вся душа в очах, чтоб зреть ея красы,
Явили, что люблю. В те самые часы
Исчезли в мыслях храм, останки те нетленны,
Пред коими и дочь и матерь преклонении
Молили применить на милость гнев небес.
Скорбь матери была виной дочерних слез,
Виной приезда их во град первопрестольный.
С какою прелестью мой страстный дух, довольный,
Чувствительность княжны в слезах ее читал!
Влеком надеждою, молчанье я прервал:
Пред матерью ее признался в страсти нежной.
Ах, взор родившия, сей взор, всегда прилежной,
В дочерниной душе взаимность чувств открыл,
И, ею ободрен, уж я в надежде был,
Что брак, противный брак с Тверским, не совершится,
Что страстный пламень мой достойно наградится.
Но сей отрады луч блеснул на краткий час
И с жизнию, увы, княгини он погас,
Болезнь медлительна, в груди носима ею,
Свела ее во гроб с надеждою моею.
Я предприял тогда к родителю княжны
Дочь грустну проводить до Низовой страны,
И там, в любви нашед язык красноречивый,
Склонить отца на брак ее со мной счастливый:
Восстал Мамай, и, огнь военный воспаля,
Нас вызвал с местию в Задонския поля,
Где образ Ксении, в душе изображенной.
Пред мною носится среди грозы военной;
Где я надежды всей дотоле не лишен,
Доколь ее союз с Тверским не совершен.

Бренский

Надежда тщетная: иль Ксении родитель
Обетов пред концом предстанет быть хранитель?
Когда Россиянин решился слово дать,
То без стыда ему не может изменять.
Иноплеменникам, корысти лишь послушным,
И сила клятв мала; но Россам добродушным
И слова честнаго довольно одного.
Ты знаешь, что союз сей верен до того,
Что князь Тверской во стан невесту ожидает,
Где Ксении отец для дочери желает
Пред взорами татар воздвигнуть брачный храм.

Димитрий

Не мысли, чтоб княжна могла приехать к нам!
В Москве, где верность мне любови сохраняет,
Судьбы и сей войны решенья ожидает.
Но вижу воина: какую слышать весть!

Явление шестое

Димитрий, Бренский и воин.

Воин

Великий государь, спешу тебе донесть,
Что князя мудраго земли Нижегородской
Младая дочь во стан к нам прибыла Задонской.
Шатры шелковые средь Низовых полков
Раскинуты ея.

Димитрий, в удивлении и, впадая в задумчивость,
хранит молчание)

Бренский
(К воину. К Димитрию)

Иди!.. Но ты без слов
При вести таковой задумчив пребываешь;
Вздыханья тяжкия в груди своей скрываешь,
И горесть мрачная в чертах твоих видна.
Пред дружбой не таись: хоть с строгостью она
В часы спокойствия о страсти рассуждает,
В часы страдания молчит и сострадает.
Но можешь, коль еще совет услышать мой:
От вида Ксении ты взор избави свой!
Наш к утру бой решен: приуготовься к бою
И с поля с славою, приличною герою,
Спеши в Москву делить народно торжество,
Венец трудов князей!

Димитрий

Чтоб брачно празднество
Сопернику свершить дозволил я спокойно!
Чтоб ярости моей не предался достойно!
Неверной Ксении измену бы терпел!..
По клятвах, кои я в любви ее имел,
Хочу в последний раз предстать перед неверной.
Чтоб укорять ее любовью лицемерной;
Чтоб при сопернике в измене обличить
И ревностью его веселье помрачить;
Чтобы Тверский, моим примером наученный,
Не верил также ей, сомнением смущенный...
Пойдем, уверимся, что я уж не любим!
Но завтра бой... конец мучениям моим.