Комедия Островского «Не в свои сани не садись»: Страница 10

Авдотья Максимовна. Неужели он меня из-за денег любит?..   

Арина Федотовна. Ах, братец, разве это можно вообразить, чтобы в таком мужчине не было никаких чувств; он совсем не такой интересан, как вы думаете.   

Русаков. А вот посмотрим, что он скажет.   

Арина Федотовна. Ну, уж, братец, я вас уверяю, что он человек самый благородный.   

Авдотья Максимовна. Тятенька, да разве в богатстве счастье?.. Коли любишь человека, так никаких сокровищ не надо.   

Русаков. Это ты, мое дитятко, так рассуждаешь, а у них-то другое на уме; ну, да вот посмотрим.   

Авдотья Максимовна (целует отца). Тятенька, голубчик, вы меня воскресили, а то уж я, право, думала, что умираю; да я б и умерла с горя, я уж это знаю. Тятенька, ведь мы хотели итти в церковь...   

Русаков. Поди, Дунюшка, помолись, а мне нужно по делу сходить. Прощай! (Целует ее и уходит.)   

ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ

Авдотья Максимовна. Ах, тетенька, я все еще не могу оправиться.   

Арина Федотовна. Ну, уж теперь не о чем тужить. На нашей улице праздник. Пойдем-ка скорей. Одевайся. То-то он, бедный, обрадуется, как услышит.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

r">

СЦЕНА I

>

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Вихорев. Что это за народ! Ведь я тебе, дураку, приказывал, чтобы лошади были готовы.   

Степан. Разве с ними сговоришь? Известное дело -- мужики. Говорят: сейчас будет готово.   

Вихорев. Ступай, да скажи, чтоб они у меня живей поворачивались, я этого не люблю.

Авдотья Максимовна. Куда вы меня завезли?   

Вихорев. Мы теперь в Ямской слободе.   

Авдотья Максимовна. Зачем же вы завезли меня сюда?   

Вихорев. Затем, что я люблю тебя. Сейчас заложат лошадей, мы поедем к Баранчевскому в деревню, это всего семь верст от города, там и обвенчаемся, а завтра в город. (Садится подле нее.)   

Авдотья Максимовна. Конечно, Виктор Аркадьич, я люблю вас и готова для вас сделать все на свете, да зачем же вы меня увезли насильно? Тятенька теперь меня хватится... и беда моя просто... Что он подумает?.. С какими глазами я к нему покажусь?..   

Вихорев. Послушай, мой друг! Ты сама мне говорила, что Максим Федотыч согласен; так за что же он будет сердиться? Я тебе скажу откровенно, я тебя увез потому, что у меня был тут свой расчет. Я знаю, что старики упрямы; нынче он согласен, а завтра, пожалуй, заупрямится, как лошадь. Ну, что ж хорошего?.. А уж как дело-то сделано, так назад не воротишь.   

Авдотья Максимовна. Виктор Аркадьич! я с вами и в огонь и в воду готова, только пустите меня к тятеньке; я еще теперь приду во-время. А вы завтра приезжайте к нам.   

Вихорев. Ни за что, душа моя! Нет, уж я так глуп не буду; уж я теперь с тобой не расстанусь, благо мне случай помог!

Полно плакать-то, перестань! Так-то ты меня любишь!..   

Авдотья Максимовна. Я вас люблю, видит бог, люблю!.. (Привстает, обнимает и целует его.) Голубчик, Виктор Аркадьич, что хотите со мной делайте, только пустите к тятеньке.   

Вихорев. Полно, перестань! Это дело невозможное, об этом и говорить нечего. (Встает и ходит по комнате,

Авдотья Максимовна плачет.) Что ж это лошадей не дают? Это ужасно!.. Ну, об чем ты плачешь, скажи?.. (Напевает.)      Ах, об чем ты проливаешь   Слезы горькие тайком   И украдкой утираешь   Их кисейным рукавом?..      

Авдотья Максимовна. Вам, я вижу, Виктор Аркадьич, ничего меня не жалко.   

Вихорев. Жалеть-то нечего: все это вздор и пустяки.   

Авдотья Максимовна. А тятенька-то?..   

Вихорев. Что ж тятенька! Посердится, да и перестанет, велика важность!.. Ты мне лучше расскажи, как ты его уговорила, вот это интересно знать. Давеча он на меня зарычал, как медведь!   

Авдотья Максимовна. И сама не знаю, как у меня духу достало. Говорю ему прямо, что люблю вас, и не помню себя, и не знаю, как выговорила. Потом уж и не слышу, что он говорит; твержу только одно, что умру, что без вас жить не могу.   

Вихорев. Вот любовь! вот любовь! Да я тебя расцелую за это. (Целует ее.)   

Авдотья Максимовна (тихо). Любишь меня?..   

Вихорев. Люблю, люблю!   

Авдотья Максимовна. Ненаглядный ты мой! Радость, жизнь моя! Куда хочешь с тобой! Никого я теперь не боюсь и никого мне не жалко. Так бы вот улетела с тобой куда-нибудь. (Обнявши его, смотрит ему в глаза.) Какой ты хорошенький! я таких и не видывала... точно нарисованный! (Говорит с расстановкой.) Знаешь, что! Давай жить здесь все вместе с тятенькой! Точно бы жила я, как в раю. А то уедешь далеко... тятеньки нет... скучно будет без него.   

Вихорев. Ну, об этом после поговорим. Ты мне расскажи, как ты тятеньку-то уговорила!   

Авдотья Максимовна. Ну, вот слушай: начал он меня бранить, так бранить, так бранить... Я в слезы... Иди, говорит, за Бородкина, вот тебе жених; а об этом и думать не смей, а то, говорит, я тебя и знать не хочу. У меня так к сердцу подкатило, стало в глазах темнеть, темнеть... Тут уж я и не помню ничего, как стояла, так и упала.   

Вихорев. Вот народ-то! Однако что же это лошадей!.. Степан!

Что ж лошади? Осел!   Степан. Сейчас будут готовы-с: взвазживают. (Уходит.)