Роман Стендаля «Красное и чёрное»: Часть II. Глава V. Чувствительность и набожная знатная дама
После нескольких месяцев испытаний управитель дома передал Жюльену около трети своих докладов. Маркиз де Ла Моль возложил на него надзор за управлением его землями в Бретани и Нормандии, куда Жюльену часто приходилось ездить. На нем же как главном управляющем лежала переписка по известному процессу с аббатом Фрилером, с которым ознакомил его господин Пирар.
По кратким заметкам, которые маркиз набрасывал на полях получаемых на его имя бумаг, Жюльен составлял письма, почти все удостаивавшиеся подписи маркиза. В семинарии профессора упрекали его в недостатке усидчивости, но все же смотрели на него как на одного из лучших учеников. Разнообразные работы, за которые он брался с усердием уязвленного честолюбца, быстро сгоняли с лица Жюльена те свежие краски, которые он принес из провинции. Его бледность являлась достоинством в глазах юных семинаристов, его товарищей. Он находил, что они не так злы и менее преклоняются перед деньгами, чем их безансонские коллеги, они же считали его чахоточным.
Маркиз подарил ему лошадь. Опасаясь, что его встретят во время прогулок верхом, Жюльен говорил всем, что это упражнение прописано ему доктором. Аббат Пирар ввел его во многие общества янсенистов. Жюльен был поражен; в его уме мысль о религии неразрывно связывалась с представлением о лицемерии и денежных расчетах, а потому он был крайне удивлен, встретив в них людей строго набожных, не заботящихся о доходах. Многие янсенисты оказывали ему дружеское расположение и давали советы. Новый мир открылся перед ним. У янсенистов он познакомился с графом Альтамирой, великаном, либералом, приговоренным к смерти в своем отечестве, но в то же время очень набожным. Жюльена поразил этот странный контраст между набожностью и любовью к свободе.
Жюльен был в холодных отношениях с молодым графом, который находил, что тот слишком резко отвечает на шутки некоторых из его друзей. Погрешив как-то против правил приличия, Жюльен дал себе слово не заговаривать с Матильдой. Все в особняке де Ла Моля были по-прежнему с ним вежливы, но он чувствовал, что потерял в их мнении. Его здравый смысл провинциала объяснял эту перемену народной поговоркой: все хорошо, что ново.
Может быть, он стал более проницателен, чем в первые дни, или прошло первое очарование, навеянное на него парижской учтивостью.
Как только он переставал работать, им овладевала смертельная скука. Таково иссушающее действие этой прославленной вежливости высшего общества, вежливости, столь точно отмеренной и меняющейся в соответствии с положением каждого. Человек с более чувствительным сердцем видит в этом притворство.
Конечно, провинциалам можно поставить в упрек их недостаточно учтивый и вульгарный тон, но они страстно и с увлечением отвечают на ваши вопросы. Никогда в особняке де Ла Моля самолюбие Жюльена не оскорблялось, но в то же время часто к концу дня он готов был плакать. В провинции, если с вами что-нибудь случится при входе в кафе, каждый гарсон примет в вас участие, а если случившееся особенно неприятно для вашего самолюбия, то он, утешая вас, по крайней мере раз десять повторит именно то слово, которое вас терзает. В Париже столь деликатны, что смеяться над вами будут украдкой, но вы всегда и для всех останетесь чужим.
Мы обходим молчанием множество мелких приключений с Жюльеном, которые могли бы делать его смешным, если бы только он был достоин смеха. Безумная чувствительность заставляла его совершать тысячи неловкостей. Все его развлечения были мерами предосторожности: ежедневно он стрелял из пистолета, был одним из лучших учеников известного учителя фехтования. Располагая свободным временем, он не употреблял его на чтение, как раньше, а бежал в манеж и требовал себе самых строптивых лошадей. Во время прогулок с берейтором чуть не каждый раз он падал с лошади.
Маркиз находил его подходящим по уму, молчаливости и усердной работе и мало-помалу доверил ему ведение всех своих довольно запутанных дел. Когда честолюбие оставляло ему несколько свободных минут, маркиз устраивал свои дела с необычайной прозорливостью; имея возможность знать все новости, он счастливо играл на бирже. Он покупал дома и леса, но всякий пустяк легко приводил его в дурное расположение духа. Он отдавал сотни луидоров и судился из-за сотни франков. Богатые люди с возвышенным сердцем часто ищут в своих делах скорее забавы, чем результатов. Маркизу нужен был начальник штаба, который бы привел в должный порядок и ясность все его денежные дела.
Госпожа де Ла Моль, несмотря на свой выдержанный характер, иногда смеялась над Жюльеном. Все неожиданное, порожденное чувствительностью, приводит в ужас знатных дам: оно противоречит приличиям. Два или три раза маркиз брал Жюльена под свою защиту.
— Если он смешон в вашей гостиной, — говорил он, — то он великолепен за своей конторкой.
Со своей стороны, Жюльен считал, что он понял секрет маркизы. Она снисходительно интересовалась всем только тогда, когда докладывали о приезде барона де Ла Жумата. Это было холодное существо с бесстрастным лицом. Высокий, тонкий, безобразный, прекрасно одетый, он проводил свою жизнь во дворце и абсолютно ничего и ни о чем не говорил. Такова была его манера думать. Госпожа де Ла Моль была бы безмерно счастлива первый раз в своей жизни, если бы ей удалось сделать его мужем своей дочери.
