Роман Жюля Верна «Таинственный остров»: Часть вторая. Изгнанник. Глава восьмая
Белье. – Обувь из тюленьей кожи. – Приготовление пироксилина. – Пересадка растений. – Рыбная ловля. – Черепашьи яйца. – Успехи мастера Юпа. – Кораль. – Охота на муфлонов. – Новые растительные и животные богатства. – Воспоминания о далекой родине.
Всю первую неделю января колонисты занимались шитьем белья, так им необходимого. Найденные в ящике иголки быстро мелькали в руках колонистов, и хотя эти руки были не такие нежные и ловкие, как женские, зато наверняка можно было сказать, что шили они крепко, и нечего было бояться, что сшитое ими распорется по швам.
В нитках тоже не было недостатка благодаря тому, что Сайресу Смиту пришла в голову остроумная мысль использовать снова нитки, которыми были сшиты части оболочки воздушного шара. Гедеон Спилет и Герберт с примерным терпением выдергивали нитки, распарывая одно полотнище за другим. Пенкроф отказался от этой работы, чрезвычайно его раздражавшей, но, когда дело дошло до шитья, никто не мог с ним сравниться. Моряки вообще мастера на все руки, а к портняжному и белошвейному искусству они, видимо, чувствуют какое-то особое призвание.
Распоротое на полосы полотно было затем очищено от покрывавшего его лака с помощью раствора из соды и поташа, полученных из выброшенных на берег морских водорослей. После этой операции материя стала мягкой и эластичной, словно только что была выпущена с фабрики. Но Сайрес Смит этим не ограничился, он еще и выбелил ее, расстилая днем на траве и подвергая обесцвечивающему действию солнечных лучей.
Пенкроф скроил и сшил из этого полотна несколько дюжин рубашек, простыней и даже носков. Нельзя представить себе, с каким удовольствием надевали наконец колонисты свежее белье, с каким наслаждением ложились они вечером спать на постели, застланные чистыми белыми простынями. Все это, правда, было несколько грубо и не отличалось особенным изяществом фасона, но обитатели Гранитного дворца не обращали внимания на такие мелочи и от чистого сердца радовались случаю, пославшему им такую счастливую находку.
Приблизительно в это же время была сшита и обувь из тюленьей кожи, которая очень кстати заменила собой ботинки и сапоги, привезенные из Америки. Сапожник не жалел кожи и, если его сапоги и были немного широки и длинны, зато они не жали ноги при длительной ходьбе.
Новый, 1866 год тоже ознаменовался сильной жарой, но это, впрочем, нисколько не мешало колонистам заниматься своими обычными делами, и охотники все так же регулярно ходили на охоту. Агути, пекари, дикие свиньи, кенгуру и другая четвероногая и пернатая дичь во множестве попадалась охотникам, и Гедеон Спилет и Герберт, главные поставщики провизии, ни одного дня не возвращались домой без добычи, падавшей под их меткими выстрелами.
Сайрес Смит советовал им по возможности беречь патроны, в то же время он искал способ заменить чем-нибудь другим порох, дробь и пули, найденные в ящике, которые хотел сохранить на будущее. Кто из них мог знать, куда забросит их судьба, если инженер и его товарищи найдут возможным или, наконец, будут вынуждены в один прекрасный день покинуть остров? Поэтому колонистам следовало быть готовыми к любым неожиданностям и беречь огнестрельные припасы, заменяя их тем, что они могли легко приготовить сами.
Несмотря на самые тщательные исследования, Сайрес Смит не нашел на острове никаких следов свинцовой руды, но это его не особенно смутило, и он решил заменить дробь кусочками рубленой железной проволоки, которой было достаточно. Но железо гораздо легче свинца, поэтому заменившую дробь железную «картечь», как ее называют охотники, нужно было делать крупнее, а благодаря этому ее шло на заряд гораздо меньше, – но искусство охотников восполняло этот недостаток, и они по-прежнему стреляли почти без промаха. Сайрес Смит мог бы приготовить и порох, потому что у него имелось для этого все необходимое: селитра, сера и уголь. Однако приготовление хорошего охотничьего пороха – дело сложное и хорошо удается только на специальных пороховых заводах, где для этого имеется все необходимое.
Поэтому вместо пороха Смит решил приготовить пироксилин, или так называемый хлопчатобумажный порох, для приготовления которого, впрочем, нет безусловной необходимости в хлопчатой бумаге, потому что она входит в его состав только в виде целлюлозы. Целлюлоза представляет собой растительную клетчатку, в почти чистом виде она находится не только в хлопке, но и в волокнах конопли и льна, в бумаге и старых полотняных тряпках, в сердцевине бузины и т. д. А бузины как раз было много на острове, особенно густо она росла на западном берегу озера, возле устья Красного ручья, и колонисты вместо кофейных зерен уже употребляли сушеные и поджаренные ягоды этого кустарникового растения.
Поэтому получить клетчатку не составляло никакого труда – стоило только собрать необходимое количество сердцевины бузины. Кроме целлюлозы, для изготовления пироксилина была нужна еще только одна дымящаяся азотная кислота. Но Сайрес Смит уже получал азотную кислоту, обрабатывая селитру имевшейся у него серной кислотой.
Так что инженер решил заняться приготовлением пироксилина, хотя отлично знал, что это вещество имеет серьезные недостатки: неверность действия, воспламенение при ста семидесяти градусах вместо двухсот сорока, что может повлечь за собой даже порчу ружейного ствола. Но пироксилин имеет и свои преимущества: он не портится от сырости, не загрязняет ружейное дуло, а его взрывчатая сила в четыре раза больше, чем у обыкновенного пороха.
Для приготовления пироксилина достаточно погрузить целлюлозу на пятнадцать минут в дымящуюся азотную кислоту, затем хорошо промыть ее в чистой воде и высушить. Как видите, способ приготовления очень простой.
Инженер не любил откладывать то, что он задумал сделать, и вскоре охотники вместо обыкновенного пороха заряжали свои ружья пироксилином, который благодаря принятым мерам предосторожности давал отличный результат.
К этому времени колонисты распахали три акра[18] земли на плато Дальнего Вида, а остальную территорию решили оставить как пастбище для онагги. В свободные часы они совершили несколько экскурсий в леса Якамара и Дальнего Запада, откуда принесли множество диких, но полезных растений – шпинат, кресс-салат, редьку, репу и другие. При умелом уходе все эти растения должны были вскоре разрастись на грядках и внести некоторое разнообразие в пищу колонистов, состоящую, главным образом, из мяса во всех видах. Онагги тоже не оставались без дела и привезли из леса несколько повозок с дровами и каменным углем. Кроме того, во время каждого похода в лес колонисты старались, насколько возможно, улучшать дороги, они вырубали мелкую заросль, выкорчевывали или подрубали пни, к тому же дороги утрамбовывались колесами повозки.
Крольчатник, как называли колонисты лужайку, где в изобилии водились эти грызуны, по-прежнему в желаемом количестве поставлял дичь к столу обитателей Гранитного дворца. Лужайка была за границей Глицеринового ручья, и потому кролики не могли проникнуть на плато, а следовательно, не могли причинить вред огородам и пашне. Что касается устричной отмели, расположенной у берега среди скал, то там тоже не бывало никогда недостатка в моллюсках, и колонисты ежедневно за завтраком лакомились свежими устрицами. Да и рыбная ловля как в озере, так и в реке Милосердия шла теперь гораздо удачнее, потому что Пенкроф установил донные удочки с железными крючками, на которые очень часто попадались прекрасные форели и еще какая-то очень вкусная рыба, серебристая чешуя которой была усеяна на боках маленькими желтоватыми пятнышками.
Все это давало возможность Набу, окончательно принявшему на себя обязанности старшего повара, разнообразить меню колонистов. Одного только хлеба пока еще им недоставало, и его отсутствие особенно ими чувствовалось с того времени, когда все остальное у них имелось в изобилии.
Колонисты устроили, между прочим, охоту и на морских черепах, которые во множестве вылезали во время отлива на пустынное побережье мыса Челюстей. Берег в этом месте был усеян маленькими холмиками, это были, собственно, гнезда черепах, наполненные большими круглыми яйцами с белой твердой скорлупой. Белок этих яиц обладает свойством не свертываться в противоположность белку птичьих яиц. Все заботы черепах о будущем потомстве ограничиваются только кладкой яиц и, надо заметить, в громадном количестве: каждая черепаха может отложить в год до двухсот пятидесяти яиц. А наседку заменяют солнечные лучи.
– Настоящее яичное поле, – заметил Гедеон Спилет. – Нам надо будет почаще заглядывать сюда и собирать свежие яйца!..
Но колонисты не только собирали яйца, но и устроили охоту на их производителей. В результате они добыли около дюжины черепах, мясо которых очень ценится гурманами всего мира. Обитатели Гранитного дворца, несмотря на обилие и разнообразие имевшихся у них продуктов, не прочь были попробовать это лакомое блюдо, и черепаховый суп, приготовленный Набом по всем правилам кулинарного искусства, каждый раз вызывал громкое одобрение.
Здесь следует упомянуть еще об одном счастливом обстоятельстве, которое дало колонистам возможность пополнить запасы провизии на зиму. В устье реки Милосердия вдруг заплыла стая семги и поднялась вверх по течению на несколько миль. Это было как раз время нереста; самки, разыскивая подходящие места для метания икры, плыли впереди самцов, поднимая страшный шум. В реку таким образом попало с тысячу этих рыб, каждая длиной почти в два с половиной фута. Достаточно было устроить в нескольких местах запруды, чтобы поймать несколько сот штук. Рыбу посолили и отложили про запас на зиму, то есть на то время, когда река покроется толстым слоем льда и ловить рыбу будет нельзя.
Сметливый Юп тоже не терял времени даром и постепенно совершенствовался под руководством Наба, и наконец его официально возвели в чин лакея. Пенкроф сшил для него белую полотняную куртку, короткие штаны и фартук с карманами. Карманы особенно радовали Юпа, он с гордым видом засовывал туда свои длинные руки и никому не позволял рыться у себя в карманах. Наб превосходно выдрессировал ловкого орангутанга, и, когда негр разговаривал с Юпом, казалось даже, что они понимают друг друга. Впрочем, Юп питал к Набу искреннюю симпатию, а Наб отвечал ему взаимностью. Если Юп не был занят работой, не таскал дрова или не лазил по деревьям, он проводил время в основном на кухне, помогая Набу и стараясь во всем ему подражать. Учитель снисходительно относился к своему ученику и терпеливо обучал своего воспитанника, а ученик, очень усердный и понятливый, прекрасно усваивал уроки и совершенствовался с каждым днем.
И вот в один прекрасный день Юп и обрадовал, и удивил колонистов. Они только что сели за стол, как вдруг в комнату, где они обедали, вошел Юп с салфеткой в руке и принялся исполнять обязанности официанта. Ловкий, внимательный, он оказался отличным лакеем: грациозно скользил, слегка покачиваясь, вокруг стола, быстро менял тарелки, подавал кушанья, наливал воду в стаканы. При этом Юп сохранял полнейшую серьезность и выглядел так торжественно, что колонисты с трудом сдерживали смех. Пенкроф был в восторге.
– Юп, суп!
– Юп, еще немного агути!
– Юп, чистую тарелку!
– Браво, Юп! Молодец Юп! Хороший Юп! – слышалось со всех сторон.
Юп, нисколько не смущаясь, исполнял все приказания, следил за всем и даже кивнул своей умной головой, когда Пенкроф, повторяя прежнюю шутку, сказал, улыбаясь:
– Молодец, Юп! Видимо, вам придется удвоить жалованье!..
За это время орангутанг совершенно освоился с условиями жизни в Гранитном дворце. Почти всегда он сопровождал колонистов в лес и ни разу не сделал попытки убежать. Нужно было видеть, как забавно он ходил по лесу, держа на плече вместо ружья палку, которую ему сделал Пенкроф! Если по дороге попадалось какое-нибудь дерево с плодами, которые висели очень высоко, то Юп в одну минуту взбирался на вершину и сверху бросал добычу. Если случайно застревали в колее или вязли в грязи колеса повозки, Юп одним мощным усилием мог их вытащить.
– Какой молодец! – не раз говорил Пенкроф. – Хорошо, что у него такой кроткий характер, а то не было бы никакой возможности с ним справиться!
К концу января колонисты предприняли большие работы в центральной части острова. Инженер уже давно решил устроить кораль около истоков Красного ручья, у горы Франклина, для содержания жвачных животных, которых невозможно было бы держать на плато Дальнего Вида. Говоря о жвачных животных, инженер имел в виду, главным образом, муфлонов – поставщиков шерсти, необходимой для изготовления зимней одежды.
Каждое утро колонисты, иногда все вместе, а чаще всего только Сайрес Смит, Герберт и Пенкроф, направлялись к истокам ручья. Благодаря тому, что онагги были уже окончательно укрощены, это путешествие превратилось в приятную прогулку – всего пять миль под зеленым сводом леса, по новой дороге, получившей название дороги Кораля.
Под кораль отвели большой участок на южном склоне горы. Выбранное место представляло собой большой луг, поросший редкими деревьями. Горный склон замыкал его с одной стороны. Через весь луг по диагонали протекал небольшой ручеек, бравший начало немного выше, на горе, и впадавший в Красный ручей. Свежая сочная трава обещала обильный подножный корм, а редкие деревья давали защиту от солнца и в то же время не затеняли землю и обеспечивали циркуляцию воздуха. Для того чтобы превратить этот луг в кораль, надо было только обнести его забором, который шел бы полукругом и упирался концами в уступы горы. Забор, конечно, нужно было делать прочным и достаточно высоким, чтобы через него не могли перескочить самые проворные животные. Место, выбранное для кораля, было настолько велико, что здесь можно было содержать сотню голов рогатого скота – муфлонов и диких коз, а также их будущее потомство.
Инженер в натуре очертил границы будущего кораля, и теперь колонисты должны были рубить деревья, необходимые для забора. Так как при прокладке дороги от плато Дальнего Вида к горе Франклина пришлось срубить немало деревьев, то их привезли на повозке и вытесали несколько сот больших столбов, которые затем прочно забили в землю.
В передней части забора оставили довольно широкий проход, закрывавшийся двустворчатыми воротами из толстых дубовых досок, укрепленных брусьями и с засовом снаружи.
Устройство кораля заняло около месяца, потому что, кроме забора, Сайрес Смит построил еще несколько больших дощатых сараев, где животные могли бы укрываться от непогоды. Все эти сооружения следовало строить как можно прочнее, потому что муфлоны, несмотря на свой небольшой рост, отличаются очень большой силой, а на первых порах они могли оказаться довольно буйными. Верхние концы кольев заострили и, чтобы придать им большую прочность, слегка обуглили на огне, затем их скрепили поперечными брусьями на болтах, кроме того, поставили дополнительные подпорки, чтобы придать изгороди еще большую устойчивость.
Когда все работы по устройству кораля были закончены, колонисты решили устроить облаву в окрестностях горы Франклина, где, по наблюдениям, паслись муфлоны. Облава состоялась 7 февраля, в прекрасный летний день, и в ней принимали участие все колонисты без исключения. Гедеон Спилет и Герберт выехали на охоту верхом на укрощенных онагги и немало способствовали удачному исходу облавы.
Задача заключалась, собственно, в том, чтобы сбить в кучу находившихся на известном пространстве муфлонов и диких коз и затем гнать их перед собой в кораль, постепенно суживая вокруг них кольцо загонщиков. Сайрес Смит, Пенкроф, Наб с Юпом – он тоже принимал участие в облаве – разместились на некотором расстоянии друг от друга в лесу перед коралем, а оба всадника, к которым присоединился Топ, должны были гнать животных в полумиле от кораля.
Еще во время первой экскурсии на гору Франклина колонисты заметили, что муфлонов довольно много в этой части острова. Это были красивые животные величиной с лань, покрытые длинной сероватой шерстью, с большими крепкими рогами, по внешнему виду очень похожие на каменных баранов, от которых они, по объяснению Герберта, отличались только образом жизни.
Как измучились охотники в этот памятный для них день! Сколько пришлось им бегать взад и вперед, сколько гонялись они за муфлонами с громкими криками! Из сотни муфлонов, вспугнутых загонщиками, более чем двум третям удалось ускользнуть, но в конце концов около тридцати муфлонов и около десятка диких коз, которых охотникам удалось окружить и подогнать к открытым настежь воротам кораля, вскочили в ограду и попали в расставленную ловушку.
В общем, такой результат охоты нельзя было назвать неудовлетворительным, и колонисты не имели права жаловаться. Большая часть пойманных муфлонов оказалась самками, и некоторые из них скоро должны были дать приплод. Благодаря этому колонисты могли рассчитывать, что в недалеком будущем стадо разрастется настолько, что в колонии окажется достаточно шерсти, кожи и даже мяса.
Поздно вечером вернулись измученные охотники в Гранитный дворец и после ужина сразу легли спать. Тем не менее на следующий день рано утром они опять поспешили к коралю. Пленники рвались на свободу и пытались опрокинуть забор, но прочная изгородь им не поддалась, так что они довольно скоро примирились со своим положением и спокойно стали щипать траву.
В течение февраля не случилось ничего особенного. Колонисты занимались повседневной работой. Одновременно с улучшением дорог к коралю и к гавани Воздушного Шара начали прокладывать третью дорогу в юго-западном направлении от моста на реке Милосердия. Скорейшая прокладка новой дороги желательна была еще и потому, что до сих пор оставалась неисследованной большая часть лесов, покрывавших Змеиный полуостров. В этих лесах таились хищные звери, против которых ополчился Гедеон Спилет и которых он обещал уничтожить.
До наступления холодов колонисты ухаживали за дикими огородными растениями, пересаженными из леса на плато Дальнего Вида для акклиматизации. Герберт, возвращаясь домой с работы или с прогулки, каждый раз приносил какие-нибудь полезные растения. Один раз он принес несколько вырванных с корнем растений, похожих на обыкновенный цикорий, из семян которого выжимается прекрасное масло. В другой раз он принес щавель, противоцинговыми свойствами которого не следовало пренебрегать. Затем он разыскал и с торжеством принес домой несколько драгоценных клубней картофеля, который с таким успехом культивируется во всех цивилизованных странах. Хорошо содержавшийся, тщательно вскопанный, прекрасно политый и защищенный от птиц огород был разбит на небольшие квадраты, на которых росли салат, картофель, щавель, репа, редька и другие растения. Верхний слой земли на плато, образовавшийся из растительного перегноя, обещал в будущем богатые урожаи, конечно, при правильном и тщательном уходе.
В напитках разных сортов тоже не было недостатка, если бы не отсутствие вина, любой, даже самый требовательный человек остался бы доволен, попав в гости к колонистам острова Линкольна. К чаю освего, получаемому из монарды, и напитку, приготовляемому из перебродивших корней драконового дерева, Сайрес Смит прибавил еще настоящее пиво. Он сварил его из молодых побегов abies nigra, прокипятив их и затем подвергнув брожению; в результате получился вкусный и чрезвычайно полезный напиток, который называют «spring-berr».
К концу лета на птичьем дворе появились пара красивых дроф вида boubara, с длинными перьями, ниспадающими в виде пестрой накидки, затем дюжина соксунов, или широконосов, уток с перепончатыми наростами на верхней части клюва, и несколько великолепных диких индюшек и индюков. Словно гордясь своим черным оперением, мясистым гребешком и бородкой, они величаво расхаживали по берегу озера.
До сих пор все удавалось этим умным и деятельным людям. Вечером, после работы, когда жаркий день сменялся прохладными сумерками и с моря начинал дуть легкий освежающий ветерок, колонисты любили отдыхать на гребне плато Дальнего Вида, где Наб устроил навес, обвитый вьющимися растениями, которые он посадил своими руками и за которыми заботливо ухаживал. Здесь они беседовали, делились друг с другом знаниями и впечатлениями, строили планы на будущее. Грубоватый юмор Пенкрофа развлекал небольшое общество сдружившихся людей, и там постоянно царило полное согласие.
Часто они вспоминали в разговорах и свою далекую родину, дорогую и великую Америку. Чем окончилась эта кровавая междоусобная война? Вероятно, она уже давно окончена. Ричмонд, наверное, уже давно в руках генерала Гранта! Взятие столицы сепаратистов было последним актом этой роковой борьбы! Север, конечно, восторжествовал, да иначе и быть не могло! Они боролись за правое дело! Как бы обрадовались колонисты острова Линкольна, если бы им попалась какая-нибудь газета! Вот уже одиннадцать месяцев они отрезаны от остального мира. Еще немного, и наступит 24 марта, – исполнится ровно год с того дня, когда воздушный шар выбросил их на маленький неизвестный островок! Тогда они были всего лишь потерпевшими крушение, не имели приюта и даже не знали, удастся ли им сохранить жизнь в отчаянной борьбе со стихиями. А теперь благодаря гениальному уму и знаниям своего руководителя, благодаря собственной энергии они превратились в настоящих колонистов, у которых было все необходимое, включая оружие и самые разнообразные инструменты и приборы. Они сумели использовать для своих нужд животных, растения и минералы, то есть все три царства природы!
Да, они часто разговаривали об этом и строили все новые и новые планы.
Что касается Сайреса Смита, то он в основном молчал, слушал своих товарищей и очень редко говорил сам. Иногда он улыбался какому-нибудь рассуждению Герберта или шутке развеселившегося Пенкрофа, но всегда и везде он размышлял о тех необъяснимых случаях и загадочных событиях, тайну которых ему все еще не удалось разгадать.
