Рассказ Тэффи «Преступник»: Страница 2

Мать подозвала Бубу прочесть старухе стихи про стрекозу, которой зима катила в глаза. А Вовка всё ещё любовался напёрстком.

На другой день уроков не было, и он с утра залез под диван и катал что-то.

— Что он там катает? — спросила мать у Бубы.

Буба молчала и смотрела очень испуганно.

— Вовка, ты что там катаешь? — спросила мать.

— Старый волчок, — подумав, отвечал Вовка.

А Буба всё молчала и даже прижала руки к груди.

— Чего ты, девочка моя? — спросила мать.

Буба вздохнула дрожащим вздохом и упёрлась лбом в плечо матери.

На другой день, когда дети были в школе, мать отодвинула диван. Увидела что-то красненькое, засунутое за галун, у диванной ножки. Вытащила, посмотрела. Сразу узнала старухин напёрсток, который та надевала на указательный палец левой руки, чтобы не колола иголка.

Вовка украл! Как быть?

Пошла советоваться с Верой.

— Не знаю, что придумать. Он слишком мал, чтобы можно было напирать на моральную сторону. Припугнуть, что ли, да не знаю — как.

— Подожди, — сказала Вера. — Я придумаю, я вечером зайду.

Вечером раздался звонок, да не простой, а три раза подряд.

Вошла Вера, страшно взволнованная.

— Что с тобой?

— Ужасно неприятная история, — отвечала Вера, — представьте себе, что к нашей старухе залезли воры и утащили её красный напёрсток. Она очень испугалась. Потому что воры теперь знают дорогу в её дом и, наверное, ещё раз залезут. Так вот она дала знать в полицию, и там обещали сегодня же найти вора.

Четыре круглых голубых глаза смотрели в ужасе.

— А как же они смогут найти? — прижимая руки к груди, спросила Буба.

— Полиция-то? — удивилась Вера наивному вопросу. — Так она выпустит ищеек. Ищейки побегут по следу и живо найдут.

— А-а-а они по лестнице могут? — заикаясь, спросил Вовка.

— Ну конечно. Они же дрессированные.

«Ищейки» было ужасное слово. Конечно,

это просто собаки, но какие-то узкие, мягкие, морды острые, длинные, извиваются и всюду пролезут.

— А-а-а как же они...

— Их привели к старухе, они всё обнюхали и сразу побежали по следу.

— Уже бегут! — задохнулась Буба. — Господи! Надо признаваться! Надо признаваться!

— Конечно, если вор признается раньше, чем ищейки его найдут, и вернёт напёрсток, то дело пойдёт к прекращению. А иначе — ужас.

— Что иначе? — прошептал Вовка.

— Разве ты не знаешь? — удивилась Вера. — Ищейки отгрызают вору все пальцы, один за другим. Так и слышно: хруп-хруп.

— Только кончики? — дрожа от отчаяния и надежды, спросил Вовка.

— Какое там! Станут они церемониться! Все пальцы. Целиком.

— А-а-а они уже бегут? — побелевшими губами спросил Вовка. И с последней надеждой: — А кто же им откроет дверь?

— Полицейские. Полицейские бегут за ними. Они и откроют.

— Надо признаваться! — закричала Буба, обняла Вовку и с визгом заплакала.

— Мамочка, мамочка! — Вовка от ужаса затопал ногами. — Мамочка, я ужасный вор! Я прельстился красненьким!

Мать дёрнула Веру за платье.

— Ну что ты наделала! — шепнула она с укором. — Нельзя же так, всему мера.

— Мамочка! Беги к телефону! Скажи, что вор возвращает... Ради бога! Ищейки бегут.

Собак и полицию уговорили по телефону. Полиция согласилась сразу, но собак пришлось долго уговаривать. Оказывается, что они донюхались и до карандашей и страшно озверели. Пришлось им пообещать целую жизнь безупречной честности.

Когда всё наконец успокоилось, Вовка подошёл к матери, вздохнул облегчённо, но ещё дрожащим вздохом, и сказал:

— Ну, теперь можно наконец переменить мне штанишки. Теперь нам уже ничто не угрожает.

Утром, когда дети шли в школу, Буба заметила на тротуаре двойную булавку.

— Смотри, Вовка, кто-то булавку потерял.

— Не смей трогать! — прогремел Вовка басом. — Это чужая собственность. Ты должна сначала найти владельца, а потом уж можешь поднять, чтоб вернуть ему.

Буба отдёрнула свою преступную руку, уже готовую было завладеть чужим добром, и с уважением посмотрела на человека, ступившего на честный путь.

Человек шагал по честному пути толстыми ногами в связанных мамой гетрах, сурово сдвинув над круглым носом те места, где у взрослых растут брови. И от него пахло тёплым молоком и манной кашей.