Роман Гончарова «Обрыв»: Часть 5. Глава 2

Вера через полчаса после своего обморока очнулась и поглядела вокруг. Ей освежил лицо холодный воздух из отворенного окна. Она привстала, озираясь кругом, потом поднялась, заперла окно, дошла, шатаясь, до постели и скорее упала, нежели легла на нее, и оставалась неподвижною, покрывшись брошенным туда ею накануне большим платком.

Обессиленная, она впала в тяжкий сон. Истомленный организм онемел на время, помимо ее сознания и воли. Коса у ней упала с головы и рассыпалась по подушке. Она была бледна и спала, как мертвая.

Часа через три шум на дворе, людские голоса, стук колес и благовест вывели ее из летаргии. Она открыла глаза, посмотрела кругом, послушала шум, пришла на минуту в сознание, потом вдруг опять закрыла глаза и предалась снова или сну, или муке.

В это время кто-то легонько постучался к ней в комнату. Она не двигалась. Потом сильнее постучались. Она услыхала и встала вдруг с постели, взглянула в зеркало и испугалась самой себя.

Она быстро обвила косу около руки, свернула ее в кольцо, закрепила кое-как черной большой булавкой на голове и накинула на плечи платок. Мимоходом подняла с полу назначенный для Марфеньки букет и положила на стол.

Стук повторился вместе с легким царапаньем у двери.

- Сейчас! - сказала она и отворила дверь.

Влетела Марфенька, сияя, как радуга, и красотой, и нарядом, и весельем. Она взглянула и вдруг остановилась.

- Что с тобой, Верочка? - спросила она, - ты нездорова!..

Веселье слетело с лица у ней, уступив место испугу.

Да, не совсем... - слабо отвечала Вера, - ну, поздравляю тебя...

Они поцеловались.

- Какая ты хорошенькая, нарядная! - говорила Вера, стараясь улыбнуться.

Но улыбка не являлась. Губами она сделала движение, а глаза не улыбались. Приветствию противоречил почти неподвижный взгляд, без лучей, как у мертвой, которой не успели закрыть глаз.

Вера, чувствуя, что не одолеет себя, поспешила взять букет и подала ей.

- Какой роскошный букет! - сказала Марфенька, тая от восторга и нюхая цветы. - А что же это такое? - вдруг прибавила она, чувствуя под букетом в руке что-то твердое. Это был изящный porte-bouquet, убранный жемчугом, с ее шифром. - Ах, Верочка, и ты, и ты!.. Что это, как вы все меня любите!.. - говорила она, собираясь опять заплакать, - и я ведь вас всех люблю... как люблю, господи!.. Да как же и когда вы узнаете это; я не умею даже сказать!..

Вера почти умилилась внутренне, но не смогла ничего ответить ей, а только тяжело перевела дух и положила ей руку на плечо.

- Я сяду, - сказала она, - я дурно спала ночь...

- Бабушка зовет к обедне...

- Не могу, душечка, скажи, что я не так здорова... и не выйду сегодня...

- Как, ты совсем не придешь туда? - в страхе спросила Марфенька.

- Да, я полежу, я вчера простудилась, должно быть. Только ты скажи бабушке слегка...

- Мы к тебе придем.

- Боже сохрани! Вы помешаете мне отдохнуть...

- Ну, так пришлем тебе сюда всего... Сколько мне подарков... цветов... конфет прислали!.. Я покажу тебе...

Марфенька рассказала все, что и от кого получила.

- Да, да - хорошо... это очень мило! покажи... Я после приду... - рассеянно говорила Вера, едва слушая ее.

- А это что? Еще букет! - сказала вдруг Марфенька, увидя букет на полу, - что это он на полу валяется?

Она подняла и подала Вере букет из померанцевых цветов. Вера побледнела.

- Кому это? чей? Какая прелесть!

- Это... тоже тебе... - едва выговорила Вера.

Она взяла первую ленточку из комода, несколько булавок и кое-как, едва шевеля пальцами, приколола померанцевые цветы Марфеньке. Потом поцеловала ее и села в изнеможении на диван.

- Ты в самом деле нездорова - посмотри, какая ты бледная! - заметила серьезно Марфенька, - не сказать ли бабушке? Она за доктором пошлет... Пошлем, душечка, за Иваном Богдановичем... Как это грустно - в день моего рождения! Теперь мне целый день испорчен!

- Ничего, ничего - пройдет! Ни слова бабушке, не пугай ее!.. А теперь поди, оставь меня... - шептала Вера, - я отдохну...

Марфенька хотела поцеловать ее и вдруг увидела, что у ней глаза полны слез. Она заплакала сама.

- Что ты? - тихо спросила Вера, отирая украдкой, как будто воруя свои слезы из глаз.

- Как же не плакать, когда ты плачешь, Верочка! Что с тобой? друг мой, сестра! У тебя горе, скажи мне...

- Ничего, не гляди на меня, это нервы... Только скажи бабушке осторожно, а то она встревожится...

- Я скажу, что голова болит, а про слезы не упомяну, а то она в самом деле на целый день расстроится.

Марфенька ушла. А Вера затворила за ней дверь и легла на диван.