Комедия Островского «Не в свои сани не садись»: Страница 6

Арина Федотовна. Вот то-то и есть, что разница. Есть необразованные, вот как ты, а то есть люди с понятием.   

Бородкин. Хоть бы посмотреть когда на таких-то. Что ж вы там замуж не шли?   

Арина Федотовна. А оттого, что не хочу, чтоб надо мной мужчина командовал. Все они невежи и очень много о себе думают. Да и опять это не твое дело.   

Бородкин. Нет-с, я так. Жалко только со стороны смотреть, что, при вашем таком образовании, на вас никто не прельщается.   

Арина Федотовна. Невежа, смеешь ли ты так с дамой разговаривать?   

Бородкин. Да что с вами разговаривать! Разговаривать-то с вами нечего, потому что вы не дело толкуете... все равно, что воду толочь. (Берет гитару и настраивает.) Я буду разговаривать с Максимом Федотычем.   

Арина Федотовна. Разговаривай, пожалуй, да ничего толку не будет, потому что лезешь ты, мой друг, сдуру, куда не следует. (Оставляет шитье, берет карты и раскладывает.)   

Бородкин. Хоша бы и так, все это наше дело... Вас не спросим. (Берет несколько аккордов и поет вполголоса русские мотивы.)   

Арина Федотовна. Ну, что ты поешь?.. Есть ли тут склад какой-нибудь! Как есть деревня!   

Бородкин. Спойте вы, коли лучше знаете. (Подает ей гитару.)   

Арина Федотовна. Да уж, конечно, не стану ваших мужицких песен петь. (Поет с чувством романс.)   

Бородкин. Это что ж такое-с?   

Арина Федотовна. Что? Известно что -- романс. (Задумывается.) У нас, Ваня, как жила я в Москве, был приказчик Вася, это он меня выучил. Только как он пел, это прелести слушать. (Опять раскладывает карты, потом быстро смешивает их и задумывается.)   

Бородкин. Скоро придет Максим Федотыч?   

Арина Федотовна. Ах, отстань ты от меня, почем я знаю.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Бородкин (быстро вскакивает.) Наше вам почтенье, Авдотья Максимовна.   

Авдотья Максимовна. Здравствуйте, Иван Петрович. Здорова ли ваша маменька?   

Бородкин. Слава богу, покорно вас благодарю. Ваше как здоровье-с?   

Авдотья Максимовна. Понемножку. Вы тятеньку дожидаетесь?   

Бородкин. Тятенъку-с.   

Авдотья Максимовна. Он скоро придет, подождите.   

Бородкин. Подождем-с. (Садится на стул.)   

Авдотья Максимовна. А я, тетенька, к вам погадать пришла. Загадайте мне на трефового короля.   

Бородкин. Кто же это трефовый король-с?   

Арина Федотовна (раскладывая карты)-- Уж, конечно, не ты. Ты думаешь, что только у нас и свету, что ты... (После молчания.) Вот, Дуня, смотри!.. Он тебя любит. Вот видишь... (Показывает на карты и шепчет Авдотье Максимовне.)   

Бородкин. Загадайте мне-с.   

Арина Федотовна (гадает). Ну, брат, не дожидайся ничего. Слезы тебе выходят...   

Бородкин. Что ж такое-с, плакать-то нам не впервой-с; радости-то мало видали-с!   

Авдотья Максимовна. Вы давеча говорили что-нибудь с тятенькой?   

Бородкин. Насчет чего-с?   

Авдотья Максимовна. Вы говорили, так сами знаете, насчет чего.   

Бородкин. У нас вообще был разговор, втроем-с -- и Селиверст Потапыч тут был-с.   

Арина Федотовна. Ты полно сиротой-то притворяться; мы уж слышали.   

Авдотья Максимовна. Как же это вам, Иван Петрович, не совестно: не сказавши мне ни слова, да прямо тятеньке!   

Арина Федотовна. Захотела ты от мужика совести!   

Бородкин. Да вы что ж такое, в самом деле!.. Все мужик да мужик!..   

Арина Федотовна. Он братцу Лазаря поет да штуки разные подводит, а тот ему и верит.   

Бородкин. Полноте обижать-то, Арина Федотовна, мы на этакие дела не пойдем-с. Эх, Авдотья Максимовна, вспомните-с! Было времячко-с, да, должно быть, прошло-с! Должно быть, лучше нас нашли-с.   

Арина Федотовна. Да уж, разумеется, лучше вас. Ишь ты, какой красавец! Думаешь, что уж лучше тебя и на свете нет.   

Бородкин. Были и мы хороши-с.   

Арина Федотовна. Пойтить велеть самоварчик поставить, братец придет, чтоб готово было. (Уходит.)   

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Бородкин. Эх, Авдотья Максимовна, грех вам! Вспомните: бывало, осенние темные вечера вдвоем просиживали, вот у этого окошечка. Бывало, в сенях встретимся, в сумеречках, так не наговоримся; долго нейду, так, накинувши шубку-то на плечики, у калитки дожидались. Был я и Ванечка, и дружок, а теперь не хорош стал.   

Авдотья Максимовна (оглядывается кругом, тихо). Да ты, Ваня, не сердись! Я тебе все расскажу, ты сам рассудишь. За меня теперь сватается благородный. Какой красавец собой-то, какой умный. Любила я тебя, ты знаешь, а уж как его полюбила, я и не знаю, как это словами сказать. Увидала я его у Анны Антоновны, на прошлой неделе... Сидим это мы с ней, пьем чай, вдруг он входит... как увидела я этакого красавца, так у меня сердце и упало; ну, думаю, быть беде. А он, как нарочно, такой ласковый, такие речи говорит.   

Бородкин. Знаем мы эти речи-то. Оне хороши, пока вы их слушаете. Бывало, сидишь в лавке, вечера-то ждешь не дождешься, вся душа изомрет, и то и другое передумаешь, что тебе сказать-то, а как придешь, и слова не выговоришь. А скажется слово, так от сердца, что душа чувствует; а у них речи ученые -- говорят одно, а думают другое. Видимое дело, что ему твои деньги нужны; нешто б он не нашел невесту помимо тебя.   

Авдотья Максимовна. Нет, Ваня, не говори этого, он меня любит.   

Бородкин. А нешто я-то тебя, Дуня, не люблю?