Комедия Островского «Не в свои сани не садись»
ЛИЦА:
- Максим Федотыч Русаков, богатый купец.
- Авдотья Максимовна, его дочь.
- Арина Федотовна, его сестра, пожилая девушка,
- Селиверст Потапыч Маломальский, содержатель трактира и гостиницы.
- Анна Антоновна, его жена.
- Иван Петрович Бородкин, молодой купец, имеющий мелочную лавочку и погребок.
- Виктор Аркадьич Вихорев, отставной кавалерист.
- Андрей Андреич Баранчевский, чиновник.
- Степан, слуга Вихорева.
- Половой в гостинице.
- Мальчик и девушка (без речей).
Действие происходит в уездном городе Черемухине.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Общая комната в гостинице; на задней и по боковым стенам по двери, в левом углу от зрителей стол.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Степан сидит за столом и ест селедку на синей сахарной бумаге. Половой стоит подле него с полотенцем на плече.
Степан. Что ты, братец, смотришь? Незавидное кушанье! Тонкое житье! Третий день вот селедками пробавляюсь, а что в них проку-то, только пьешь да в животе бурчит.
Половой. Что ваш барин-то, служащий?
Степан. Да, служили мы с барином-то без году неделю.
Половой. Что ж так мало-с?
Степан. Гм! где ему служить! Не то у него на уме, и притом же горд... (Глотает с трудом.) Кто я, да что я! Да другие провинности да шалушки водились, так все к одному пригнали, да и машир на хаус.
Половой. А имение-то есть у вас?
Степан. Было большое село, да от жару в кучу свело. Все-то разорено, все-то промотано! То есть поверишь ли ты, друг мой, приехали мы это в деревню -- ни кола, ни двора; а хлеб-то на поле, так не глядели б глаза мои: колос от колоса -- не слыхать девичьего голоса.
Половой. А много ль душ-то?
Степан. У тятеньки-то было полтораста, а у нас только одиннадцать, да я двенадцатый -- дворовый. Вот и все.
Половой. Зачем же ваш барин сюда приехал?
Степан. Жениться хочет, из себя очень красив... Как женюсь, говорит, на богатой, все дела поправлю.
Голос за сценой: "Степан!"
Иду-с. (Завертывает селедку в бумагу и кладет в карман. Уходит.)
Половой стирает со стола полотенцем. Бородкин и Маломальский входят.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Бородкин и Маломальский.
Бородкин. Теперича которые я вина получил, Селиверст Потапыч, так останетесь довольны, первейшие сорта.
Маломальский. Молодцы! Соберите чайку... поскорей... лучшего... (Садится за стол.)
Бородкин. Если вы теперича попробуете, так вы завсегда будете предпочитать брать у меня. А я вам, Селиверст Потапыч, завсегда могу этим делом услужить.
Половой приносит чай и ставит на стол. Бородкин начинает мыть чашки и разливать.
Позвольте вас попотчевать бутылочку лисабончику.
Маломальский. Я, брат, ничего... я выпью.
Бородкин. Мальчик! Паренек!
Входит мальчик.
Сбегай в лавку, скажи приказчику, чтоб отпустил бутылку лисабону лучшего.
Мальчик уходит. Бородкин разливает чай.
А ему, Селиверст Потапыч, нет, врет, -- не удастся ему замарать меня.
Маломальский. Теперича, если ты ведешь свой дела правильно и, значит, аккуратно... ну, и никто тебя не может замарать.
Бородкин. Я, истинно, Селиверст Потапыч, благодарю бога! Как остался я после родителя семнадцати лет, всякое притеснение терпел от родных, и теперича, который капитал от тятеньки остался, я даже мог решиться всего капиталу: все это я перенес равнодушно, и когда я пришел в возраст, как должно -- не токма чтобы я промотал, или там как прожил, а сами знаете, имею, может быть, вдвое-с, живу сам по себе, своим умом, и никому уважать не намерен.
Маломальский. Это ты в правиле... действуешь.
Бородкин (стучит крышкой чайника). Кипяточку!
Половой подходит и берет чайник.
Маломальский. Ты... имеешь свою... правилу...
Бородкин. Опять, Селиверст Потапыч, за что он меня обижает?
Маломальский. Он не должон этого...
Бородкин. Теперича он пущает слух, якобы, то есть, я занимаюсь этим малодушеством -- пить. Так это он врет: кто меня видел пьяным!.. Опять хоша б я доподлинно пил, все-таки, стало быть, на свои: что ли, я на его счет буду пить? А все это, главная причина -- одна зависть.
Половой приносит воды.
Бородкин разливает.
А может, он того не знает, что я плевать хотел на все это.
Маломальский. Слушай, ты! Оставь втуне... пренебреги! Как ты свой круг имеешь дела, и действуешь ты, примерно, в этом круге... так ты и должон действовать, и тебе ничего не может препятствовать никто.
Бородкин. Все-таки обидно. Говорится пословица: добрая слава лежит, а худая бежит. Зачем я теперь скажу, про человека худо? Лучше я должен сказать про человека хорошо.
Маломальский. Это ты правильно говоришь.
Бородкин. Всякий по чужим словам судит. А почем он знает: может, он мне этим вред делает. Я жениться хочу, так кому же это нужно, когда про человека такая слава идет.
Маломальский. Слушай! Коли ты женишься... кто же может ему поверить... потому как он пустой человек и, с позволения сказать, ничтожный его весь разговор... Никому вреда... окромя себе.
Бородкин. Конечно, Селиверст Потапыч, всякий знает, что все это наносные слова, да к чему же это-с? Что я ему сделал? Я об нем и думать-то забыл, потому как он есть невежа и ругатель.
Половой (приносит бутылку). Прикажете откупорить?
Бородкин. Откупори да бокальчиков дай. Половой. Сейчас. (Откупоривает, подает на подносе два бокала и наливает.)
Бородкин. Пожалуйте-с. (Берут бокалы и пьют.) Как на ваш вкус?
