Сказка Андерсена «Маленький Клаус и большой Клаус»: Страница 2

— Слышишь? Он отвечает: «Да». Только чёрт очень уж безобразный, не стоит на него смотреть!

— Ну, я его ни капельки не боюсь! А какой он на вид?

— Да вылитый пономарь!

— Тьфу! — плюнул крестьянин. — Вот мерзость! Надо тебе сказать, что я видеть не могу пономарей! Но всё равно, ведь я знаю, что это чёрт, и мне будет не так противно! К тому же я сейчас набрался храбрости, это очень кстати. Только пусть он не подходит слишком близко!

— А вот я сейчас скажу колдуну! — проговорил Маленький Клаус, наступил на мешок и прислушался.

— Ну что?

— Он велит тебе пойти и открыть вон тот сундук в углу: чёрт в нём спрятался. Только придерживай крышку, а то он выскочит.

— А ты помоги придержать! — сказал крестьянин и пошёл к сундуку, в который хозяйка спрятала пономаря.

Пономарь был ни жив ни мёртв от страха. Крестьянин приоткрыл крышку и заглянул в сундук.

— Тьфу! — закричал он и отскочил прочь. — Видел, видел! Точь-точь наш пономарь! Вот гадость-то!

Подобную неприятность необходимо было запить, и собутыльники попивали винцо до поздней ночи.

— А колдуна этого ты мне продай! — сказал крестьянин. — Проси, сколько хочешь, хоть целую мерку денег!

— Нет, не могу! — отозвался Маленький Клаус. — Подумай, какую пользу я от него имею!

— Продай! Мне страсть как хочется его заполучить! — сказал крестьянин и принялся упрашивать Маленького Клауса.

— Ну, ладно, — проговорил, наконец, Маленький Клаус, — будь по-твоему. Ты со мной обошёлся ласково, пустил меня переночевать, так бери себе моего колдуна за мерку денег; но смотри — насыпай пополнее!

— Хорошо! — сказал крестьянин. — Только возьми уж кстати и сундук; я и часу не хочу держать его у себя в доме. Почём знать, может чёрт всё ещё там сидит.

Маленький Клаус отдал крестьянину свой мешок с высушенной шкурой и получил за него полную мерку денег; а ещё крестьянин дал ему в придачу большую тачку, чтобы было на чём везти деньги и сундук.

— Прощай! — сказал Маленький Клаус и покатил тачку с деньгами и сундуком, в котором всё ещё сидел пономарь.

По ту сторону леса протекала большая глубокая река, да такая быстрая, что трудно было бороться с её течением. Через реку был перекинут большой новый мост. Маленький Клаус встал посредине моста и сказал как можно громче, чтобы пономарь услышал:

— К чему мне этот дурацкий сундук? Ну и тяжёлый! Словно камнями набит. Замучаюсь я с ним. Брошу-ка его в реку; приплывёт он ко мне домой сам — ладно, а не приплывёт — и не надо!

И вот Маленький Клаус взялся за сундук одной рукой и слегка приподнял его, точно собираясь столкнуть в воду!

— Постой! — закричал в сундуке пономарь. — Выпусти меня сначала!

— Ай! — крикнул Маленький Клаус, делая вид, что испугался. — Он всё ещё тут! В воду его скорее! Пусть потонет!

— Нет, нет! Это не черт, это я! — кричал пономарь. — Выпусти меня, я тебе целую мерку денег дам!

— Вот это дело другое! — сказал Маленький Клаус и открыл сундук.

Пономарь мигом выскочил оттуда и столкнул пустой сундук в воду. Потом они пошли к пономарю, и Маленький Клаус получил ещё целую мерку денег. Теперь вся тачка была доверху набита деньгами.

— А лошадка-то мне недурной барыш принесла! — сказал себе Маленький Клаус, когда пришёл домой и высыпал на пол всю кучу денег. — Вот разозлится Большой Клаус, когда узнает, как я разбогател по милости своей единственной лошади! Только не стану я всего рассказывать.

И он послал к Большому Клаусу мальчика попросить мерку, которою мерят зерно.

«На что она ему нужна?» — подумал Большой Клаус и вымазал дно мерки дёгтем: авось, мол, к нему что-нибудь да пристанет. Так оно и вышло: получив свою мерку, Большой Клаус увидел, что к её дну прилипли три новеньких серебряных монетки.

— Вот так штука! — сказал Большой Клаус и сейчас же побежал к Маленькому Клаусу.

— Откуда у тебя столько денег?

— Вчера вечером продал шкуру своей лошади.

— С барышом продал! — сказал Большой Клаус.

Побежал домой, взял топор и прикончил всех своих четырёх лошадей, потом снял с них шкуры и отправился в город продавать их.

— Шкуры! Шкуры! Кому нужны шкуры! — кричал он по улицам.

Все сапожники и кожевники сбежались к нему и стали спрашивать, сколько он просит за шкуры.

— Мерку денег за штуку! — отвечал Большой Клаус.

— Да ты с ума сошёл! — возмутились покупатели. — У нас столько денег не водится, чтобы их мерками тратить!

— Шкуры! Шкуры! Кому нужны шкуры! — кричал он опять и всем, кто спрашивал, почём у него шкуры, отвечал: — Мерку денег за шкуры.

— Да он нас дурачить вздумал! — закричали сапожники и кожевники, похватали кто ремень, кто кожаный передник и принялись хлестать Большого Клауса.

— «Шкуры! Шкуры!» — передразнивали они его. — Вот мы тебе покажем шкуры! Дождёшься, что кровью харкать будешь, красными поросятами плеваться! Вон из города!

И Большой Клаус давай бог ноги! Сроду его так не колотили.

— Ну, — проговорил он, добравшись до дому, — поплатится же мне за это Маленький Клаус! Убью его!

А у Маленького Клауса как раз умерла старушка бабушка; она, правда, была очень жадная и злая, но он всё-таки её жалел и на ночь уложил в свою тёплую постель: авось оживёт, думал. А сам уселся в углу, на стуле, — так ему случалось спать и прежде.

Ночью дверь открылась, и вошёл Большой Клаус с топором в руках. Он знал, где стоит кровать Маленького Клауса, подошел к ней — и хвать по лбу того, кто на ней лежал. Думал, что это Маленький Клаус лежит, а там была мёртвая бабушка.

— Вот тебе! Не будешь больше меня дурачить! — сказал Большой Клаус и пошёл домой.

— Ну и злодей! — воскликнул Маленький Клаус. — Это он меня укокошить хотел! Хорошо, что бабушка уже умерла, а то бы ей не поздоровилось!

Тут он одел бабушку в праздничное платье, потом попросил у соседа лошадь и запряг её в тележку, а старушку усадил на заднее сиденье так, чтобы она не свалилась. Сел в тележку сам и покатил по лесу. Когда солнышко встало, они подъехали к большому постоялому двору. Маленький Клаус остановился и пошёл заказать себе чего-нибудь поесть.

Хозяин постоялого двора был человек богатый и в общем не плохой, но слишком уж горячий, точно перцем и табаком начинённый.