Роман Жюля Верна «80000 километров под водой» («Двадцать тысяч льё под водой»): Часть вторая. Глава двадцать первая. «Мститель»

Неожиданность всей этой сцены, эта история революционного корабля, начатая равнодушным тоном и законченная с каким-то особенным волнением, это имя «Мститель», значение которого не могло ускользнуть от моего внимания, — все это глубоко поразило меня. Я не мог оторвать глаз от капитана. Указывая рукой на море, он жадным взором всматривался в эти славные обломки.

Быть может, мне никогда не удастся узнать, кем был капитан Немо, откуда он пришел и куда идет, но я видел, как человек в нем все больше и больше берет верх над ученым.

Нет, не простое человеконенавистничество заключило в эти стальные стены капитана Немо и его товарищей, а страшная, грозная ненависть, которую даже время не в силах было ослабить.

Быть может, он жаждал мести?

Тем временем «Наутилус» медленно поднимался, и очертания «Мстителя» мало-помалу исчезли из виду. Вскоре легкая качка показала, что мы плывем по поверхности моря. В этот момент я услышал глухой взрыв.

Я посмотрел на капитана. Он не шелохнулся.

— Капитан! — сказал я. Он не ответил.

Я оставил его и поднялся на палубу. Консель и канадец были уже там.

— Что это за грохот? — спросил я.

— От пушечного выстрела, — ответил Нед Ленд.

Я посмотрел в том направлении, где раньше находилось судно. Оно приближалось к «Наутилусу» на всех парах. Нас разделяло не более шести миль.

— Что это за судно, Нед?

— Держу пари, что это военное судно, — ответил канадец. — Это сразу видно по его оснастке и по высоте его мачт. Ох, если бы оно напало на нас и потопило этот проклятый «Наутилус»!

— Дружище Нед, — ответил Консель, — какое зло может это судно причинить «Наутилусу»? Ведь оно не может ни атаковать его под водой, ни обстрелять в глубине моря.

— Скажите, Нед, — спросил я, — можете ли вы определить национальность этого судна?

Канадец, нахмурив брови и прищурив глаза, стал напряженно всматриваться в очертания корабля.

— Нет, профессор, — ответил он, наконец, — я не могу определить его национальности — на нем нет флага. Но я продолжаю утверждать, что это военное судно, так как на его грот-мачте развевается длинный вымпел.

В течение четверти часа мы продолжали разглядывать направлявшийся прямо на нас корабль.

Я не мог себе представить, чтобы он узнал «Наутилус» на таком расстоянии; больше того: я не предполагал, что ему вообще известно о существовании этого подводного корабля.

Вскоре канадец объявил мне, что это большое военное судно, с бивнем и двумя бронированными палубами. Густой черный дым поднимался из его труб. Убранные паруса сливались с реями. На нем не было флага. Расстояние мешало разглядеть цвета его вымпела, который развевался в воздухе, как узкая лента.

Корабль быстро приближался. Если капитан Немо позволит ему подойти на близкое расстояние, нам может представиться случай спастись.

— Профессор, — сказал Нед Ленд, — когда это судно приблизится к нам на расстояние одной мили, я брошусь в море и предлагаю вам последовать моему примеру!

Я ничего не ответил на предложение канадца и продолжал разглядывать судно, которое росло на глазах. Будь оно английским, французским, американским или русским, — оно все равно подберет нас, если нам удастся доплыть до него.

— Хозяин помнит, вероятно, что у нас есть некоторый опыт в искусстве плавания, — сказал Консель. — Он может предоставить мне заботу взять его на буксир, если только он решит последовать совету друга Неда.

Я собирался уже ответить, как вдруг на носу военного судна показался белый дымок. Несколько секунд спустя вода, вспененная падением тяжелого тела, залила корму «Наутилуса». Звук выстрела оглушил меня.

— Как? Они стреляют в нас? — вскричал я.

— Храбрые люди, — прошептал канадец.

— Значит, они не считают нас потерпевшими крушение! — воскликнул я.

— Если хозяину будет угодно… — начал Консель.

В это время новое ядро, упавшее еще ближе, окатило его столбом брызг с ног до головы.

— С позволения хозяина скажу, — продолжал Консель, — что они принимают нас за нарвала и обстреливают этого нарвала.

— Но они должны видеть, что имеют дело с людьми! — вскричал я.

— Может быть, именно поэтому они и стреляют, — ответил Нед Ленд, многозначительно посмотрев на меня.

Эти слова явились как бы откровением для меня. Без сомнения, теперь уже всему миру было известно, какого мнения следует держаться относительно существования мнимого чудовища. Во время столкновения с «Авраамом Линкольном», когда канадец ударил чудовище своей острогой, капитан Фарагут успел распознать, что страшное «чудовище» было не чем иным, как подводной лодкой, более опасной, чем самый огромный нарвал.

Надо полагать, что это ошеломляющее известие заставило всполошиться все народы, и теперь нас преследовали военные корабли всех стран.

И это было справедливо, потому что «Наутилус» был самым грозным и страшным оружием, какое только можно себе представить, если капитан Немо посвятил его делу мести.

Теперь я больше не сомневался, что в ту ночь в Индийском океане, когда капитан Немо заточил нас в стальную камеру, «Наутилус» сражался с каким-то судном. Я не сомневался больше в том, что человек, покоящийся на коралловом кладбище, был жертвой столкновения, нарочно вызванного «Наутилусом»?

Завеса над таинственной жизнью капитана Немо слегка приподнималась. И если личность его не была еще опознана, то во всяком случае представители различных наций, объединившись, преследовали теперь не призрачное животное, но заклятого врага, человека, давшего обет непримиримой ненависти ко всему человечеству.

Эта мысль мелькнула в моем мозгу, и мне стало ясно, что вместо друзей мы должны были встретить на приближающемся к нам корабле безжалостных врагов.

Тем временем ядра продолжали сыпаться вокруг нас. Некоторые из них, падавшие на поверхность воды под известным углом, отлетали рикошетом на большое расстояние и исчезали в волнах. Но ни одно ядро не попадало в «Наутилус».

Военное судно находилось теперь на расстоянии не более трех миль от нас.

Несмотря на все усиливающуюся канонаду, капитан Немо т показывался на палубе.

А между тем, если бы одно из этих конических ядер ударило прямо в корпус «Наутилуса», этот выстрел мог бы быть роковым для подводного корабля.

Канадец сказал мне:

— Сударь, мы не можем допустить, чтобы о нас так плохо думали! Попытаемся сигнализировать. Тысяча чертей! Быть может, они все-таки поймут, что имеют дело с честными людьми!

Нед Ленд вынул из кармана платок. Но едва он успел развернуть его, как был схвачен железной рукой и с огромной силой брошен на палубу.

— Несчастный! — вскричал капитан. — Ты хочешь, чтобы я пригвоздил тебя к бивню даже прежде, чем он вонзится в этот корабль?

Было страшно слушать капитана Немо, но еще страшнее было глядеть на него. Лицо его смертельно побледнело. Зрачки сузились от гнева. Голос скорее походил на рычание. Склонившись над лежащим канадцем, он буквально пригвоздил его к палубе.

Наконец, он бросил Неда Ленда и обернулся лицом к военному кораблю, продолжавшему осыпать нас снарядами.

— А ты знаешь, кто я такой, корабль проклятого народа! — вскричал он громовым голосом. — Мне не нужно виде твоего флага, чтобы узнать тебя! Гляди! Сейчас я покажу тебе свой флаг!

И капитан Немо развернул черный флаг, похожий на тот, который он водрузил на южном полюсе.

В этот момент ядро ударило в корму «Наутилуса», не причинив ей, однако, вреда; чуть не задев капитана Немо, оно упало в море.

Капитан пожал плечами. Обернувшись ко мне, он резке сказал:

— Ступайте вниз! Вы и ваши товарищи…

— Капитан, — вскричал я, — неужели вы думаете атаковать это судно?

— Не только атаковать, но и потопить!

— Вы не сделаете этого!

— Я сделаю это, — холодно ответил капитан Немо, — ни ваше дело судить меня! Случайно вы увидели то, чего не должны были видеть. Мои враги напали на меня, им будет дан страшный отпор.

— Чье это судно?

— Вы не знаете этого? Тем лучше. Его национальность, по крайней мере, будет скрыта от вас. Ступайте же!

Канадец, Консель и я, мы не посмели ослушаться. Пятнадцать матросов «Наутилуса» окружили капитана, глядя на приближавшееся судно с непримиримой ненавистью. В то время как я спускался по трапу, новый снаряд ударил в корму «Наутилуса». Я услышал, как кричал капитан:

— Стреляй же, безумное судно! Расточай свои бесполезные ядра. Ты не ускользнешь от «Наутилуса»! Но я погублю тебя не здесь, не в этом месте! Я не хочу, чтобы твои обломки смешались с благородными обломками «Мстителя».

Я пошел в свою комнату. Капитан и его помощник остались на палубе. Винт пришел в движение. «Наутилус» быстро удалялся и вскоре очутился вне пределов досягаемости для военного судна. Но преследование не прекращалось, и капитан Немо продолжал сохранять эту дистанцию.

К четырем часам дня, не в силах сдержать пожиравшее меня нетерпение и беспокойство, я подошел к трапу.

Дверь была открыта. Я проскользнул на палубу. Капитан возбужденно шагал по ней взад и вперед. Он не спускал глаз с судна, шедшего под ветром на расстоянии каких-либо пяти-шести миль от нас. Он кружил вокруг корабля, как дикий зверь, увлекая его к востоку, позволяя ему преследовать себя. Но пока что сам не нападал на него. Быть может, он еще колебался?

Я попытался снова вмешаться. Но я едва успел произнести несколько слов, как капитан Немо заставил меня умолкнуть.

— Справедливость и право на моей стороне, — сказал он. — Я угнетенный, а вот — угнетатель! Это из-за него я потерял все, что любил, все, что мне было дорого и свято, — родину, жену, детей, отца, мать — все! Все, что я ненавижу, — здесь, на этом корабле! Молчите же!

Я бросил последний взгляд на военный корабль, который приближался под всеми парами, и спустился вниз, к Неду и Конселю.

— Мы должны бежать! — вскричал я.

— Отлично, — сказал Нед. — Но чье это судно?

— Этого я не знаю. Так или иначе, но оно будет пущено ко дну еще до наступления ночи. Лучше погибнуть вместе с ним, чем сделаться соучастниками поступка, о справедливости которого мы не можем судить.

— Таково и мое мнение, — холодно ответил Нед. — Дождемся ночи.

Ночь наступила. Глубокое молчание царило на корабле. Компас указывал на то, что «Наутилус» не изменил своего направления. Я слышал мерные удары его винта. Он держался на поверхности.

Мы решили бежать в тот момент, когда корабль приблизится к нам настолько, чтобы нас могли услышать или хотя бы увидеть, — через три дня должно было наступить полнолуние, и луна светила достаточно ярко. Очутившись же на борту этого судна, если мы и не сможем предотвратить его гибели, то во всяком случае мы попытаемся сделать все, что обстоятельства нам позволят.

Много раз мне казалось, что «Наутилус» готовится начать бой; но, позволив своему противнику приблизиться на некоторое расстояние, он снова увеличивал скорость и отдалялся от него.

Часть ночи прошла спокойно. Изредка перебрасываясь словами, мы выжидали подходящего момента для бегства. Мы были сильно взволнованы. Нед Ленд хотел пуститься вплавь по направлению к кораблю. Я заставлял его ждать. Я был уверен, что «Наутилус» нападет на своего преследователя на поверхности моря, а в этом случае наше бегство будет не только возможным, но и легким.

В три часа утра, горя от беспокойства, я снова поднялся на палубу. Капитан Немо был там. Он стоял на носу. Черный флаг развевался над его головой. Он не отрывал глаз от корабля. Его напряженный взгляд как бы притягивал преследователя, гипнотизировал его, тянул его за собой, как буксирный канат.

Луна проходила через меридиан. На востоке всходил Юпитер. Все было тихо вокруг. Казалось, что небо и океан соперничали друг с другом в спокойствии.

И когда я сравнил это спокойствие стихий с ненавистью, кипевшей в каждом уголке неуловимого «Наутилуса», я чувствовал, как содрогается все мое существо.

Корабль был в двух милях от нас. Он приближался, идя все время вслед за сиянием, излучаемым прожектором «Наутилуса». Я видел его опознавательные огни — зеленые и красные — и белый фонарь, повешенный на штанге фок-мачты. Снопы искр вырывались из труб, — очевидно, корабль довел давление пара до высшей точки.

Я оставался на палубе до шести часов утра. Капитан Немо попрежнему не замечал меня. Военный корабль находился всего в полутора милях расстояния от нас, а с первыми проблесками рассвета возобновил обстрел.

Приближался момент, когда «Наутилус» должен был напасть на своего противника, и, как только это случится, я и мои товарищи покинем навсегда человека, которого я не осмеливался судить. Я собирался спуститься вниз, чтобы предупредить Конселя и Неда, когда помощник капитана поднялся на палубу. Его сопровождало несколько моряков.

На «Наутилусе» готовились к бою. Приготовления эти были очень несложны. Были опущены перила, окружавшие палубу. Вышки прожектора и штурвальной рубки были втянуты внутрь корпуса подводной лодки. Поверхность длинной железной сигары не имела больше ни одной выпуклости — ничто не мешало ей теперь маневрировать.

Я возвратился в салон. «Наутилус» продолжал оставаться на поверхности, освещаемой первыми утренними лучами солнца. Красноватые отблески его отражались в стеклах.

Наступил ужасный день 2 июня.

В пять часов лаг показал мне, что «Наутилус» умерил свою скорость. Я понял, что он хочет допустить фрегат на близкое расстояние. Пушечные выстрелы становились все слышнее и слышнее. Ядра пенили воду вокруг нас, ввинчиваясь в нее с каким-то резким свистом.

— Друзья мои, — сказал я, — час настал! Пожмем друг другу руки, и будь что будет!

Нед Ленд был полон решимости, Консель спокоен, я с трудом сдерживал охватившее меня волнение. Мы прошли в библиотеку. В тот момент, когда я толкнул створку двери, ведущей к трапу, я услышал, как внезапно закрылась крышка люка.

Канадец бросился к ступенькам, но я удержал его. Знакомое шипение сказало мне, что резервуары «Наутилуса» наполняются водой. И действительно, через несколько мгновений «Наутилус» погрузился на десять метров ниже поверхности моря.

Я понял этот маневр. «Наутилус» не собирался нападать на фрегат сверху, где тот был защищен непроницаемой броней. Он хотел атаковать его под водой, ниже ватерлинии, там, где кончалась его металлическая обшивка.

Итак, мы снова пленники, да еще вынужденные свидетели готовящейся мрачной драмы. Впрочем, размышлять было уже некогда. Укрывшись в моей комнате, мы безмолвно глядели друг на друга. Глубокий ужас овладел мною. Я находился в том тягостном состоянии, которое обычно предшествует какому-то страшному потрясению. Я ждал катастрофы, я вслушивался в каждый шорох, я весь превратился в слух.

Между тем «Наутилус» значительно увеличил скорость. Очевидно, он брал разгон. Весь корпус его дрожал.

Внезапно я вскрикнул. Произошло столкновение. Это был сравнительно легкий толчок. И все же я почувствовал, с какой силой стальной бивень вонзился в дерево. Послышался скрип и треск. Но «Наутилус», уносимый вперед инерцией движения, прошел через плотную массу корабля, как игла проходит сквозь холст.

Я не мог более выдержать. Обезумев от ужаса, я побежал из комнаты в салон. Капитан Немо был там. Безмолвный, мрачный, неумолимый, он смотрел на то, что происходило за стеклом.

Огромная, почти бесформенная масса темнела под водой, и, чтобы до конца присутствовать при ее агонии, «Наутилус» опускался на дно вместе с ней. В десяти метрах от себя я видел расколотый почти надвое корпус судна, — вода заливала его со страшным шумом. Выше был виден двойной ряд пушек. На палубе двигалось множество черных теней.

Вода все прибывала. Несчастные бросались на ванты, взбирались на мачты, барахтались в воде. Это был человеческий муравейник, внезапно застигнутый наводнением.

Парализованный ужасом, с волосами, вставшими дыбом, едва дыша, я смотрел на это потрясающее зрелище, не в силах оторвать глаз от окна.

Огромный корабль медленно погружался. «Наутилус» следовал за ним. Вдруг произошел взрыв. Сжатый воздух разорвал палубу корабля с такой силой, будто взорвался пороховой погреб. Давление воды было так велико, что «Наутилус» отбросило в сторону.

Теперь несчастное судно стало погружаться быстрее. Мелькнули его мачты, облепленные жертвами, реи, гнущиеся под тяжестью тел, потом верхушки грот-мачты, и, наконец, темная масса исчезла в водовороте со своим экипажем мертвецов…

Я обернулся к капитану Немо. Этот страшный судья, настоящий демон ненависти, попрежнему глядел в темноту. Когда все было кончено, он направился к двери своей комнаты, открыл ее и переступил порог… Я следил за ним глазами.

В глубине комнаты, на стене, под портретами его любимых героев, я увидел портрет совсем еще молодой женщины и двух маленьких детей.

Капитан Немо смотрел на них несколько мгновений и, упав на колени, разразился рыданиями.