Трагедия Толстого «Смерть Иоанна Грозного»: Действие первое

Я государев шурин! Мне невместно
Быть меньше Салтыковых!

Салтыков

 Бражник! Прочь!
Твой дед служил у деда моего
Знакомцем и держальником!

 Неправда!
Держальников не знали Салтыковы!
За то ль в бояре ты попал, что вместе
С Голицыным сдал Полоцк королю?

Нет, это ложь! Я защищал посады,
А в городе сидел тогда Щербатый!

Ну да, сидел! И в то сиденье мы
В двенадцать дней семь приступов отбили,
А кабы ты посады отстоял,
К нам подошла б от Сокола подмога
И с тылу бы схватила короля!

А я ли виноват, что та подмога
Три целых дня тягалась о местах?

Я государев шурин! Я на свадьбе
Преди других нес царский каравай!

А я нес блюдо с золотою чарой!
Отец мой был оружничим! А твой
Кто есть отец? Великая то честь,
Что по седьмой жене ты царский шурин!

Да ты сестру-царицу не кори!

Я не корю ее! А все ж она
Не первая царица, а седьмая!
Вишь, царский шурин! Мало ли шурьев
Перебывало у царя!

Бояре!
Что вы чините? Вспомните, где вы!
Гораздо ль так чинить?

Царю я буду
В отечестве и в счете бить челом!

Ну, бей челом! Пусть выдаст головою
Он мне тебя!

Да полноте, бояре!
Вот я да Шереметев, всех мы больше,
А о местах не спорим!

Нас вы больше?
А чем вы больше нас?

Стыд вам, бояре!

Ты, князь Иван Феодорыч, ты старший —
Уйми же их!

Как их унять, боярин?
С ума сошли! Вишь, со Мстиславскими
Хотят считаться! Не велеть ли дьяку
Разрядные нам книги принести?

еперь не до разрядов, князь!

Бояре!
Иль вы забыли, для чего мы здесь?
Возможно ль? Как? В теперешнюю пору,
Когда, свершив сыноубийство, царь
Терзается раскаяньем, когда
От мира он решился отойти
И мимо своего второго сына,
Феодора, его болезни ради,
Нам указал достойнейшего выбрать,
Кому б он мог державу передать,
Когда меж тем враги со всех сторон
Воюют Русь,— кругом и мор и голод,—
Вы в самую ту пору о местах
Тягаетесь? Опомнитесь, бояре!
Теперь должны мы каждый друг за друга
Держаться крепко, да не сгинет Русь!
Забудемте ж разряды! Без расчетов
К прискорбному приступим избиранью
И будемте без мест!

Без мест, пожалуй!

Без мест! Без мест!

Боярин князь Мстиславский!
Ты старший — открывай совет!

Бояре!
Вы слышали, что вам сейчас Никита
Романович сказал? Как нам ни горько —
А покориться надо царской воле!
Пойдем на голоса!

Позволь, боярин,
Последнее ль то слово государя?

Последнее! Напрасно мы его
Молили. Он нам указал немедля
Постановить наш приговор и с новым
К нему явиться государем.

Страшно!

Не верится!

Не верилось и мне,
Пока не топнул он на нас ногою
И не велел мне Думу собирать.

Когда его такая воля — что ж?

Да, если так, бояре,— мы не властны
Ему перечить!

Подлинно не властны!

Тому о Пасхе будет двадцать лет,
Великий государь задумал то же;
Хотел, как ныне, бросить свой престол
И в Слободу отъехал от Москвы.
Народ мутиться начал; мы ж решили
Всем ехать за царем, просить его.
Поехали. Царь принял нас сурово;
Сначала слушать не хотел; потом
Моленьям внял, вернулся на Москву
И снова принял государство.

Да!
И учинил опричнину! Мы помним!

Ужасное, не приведи Бог, время!
Но без царя еще бы хуже было:
Народ бы нас каменьями побил,
Вся Русь бы замутилась, и татары,
И ляхи нас, и немцы б одолели —
Согласья вовсе не было меж нас!

Завидное теперь меж нас согласье!

К чему ж ты речь, боярин, вел?

К тому,
Что, может быть, и ныне, как в ту пору,
Царь-государь смягчится.

Нет, боярин,
Теперь другое время — царь не тот.
Он опустился плотию и духом;
Не мненье на бояр, как было прежде,—
Раскаянье его с престола гонит!

Не ест, не пьет, давно не знает сна;
О тех переговорах, что так тайно
Он с английскою королевой вел,
Уж речи нет. Посол ее теперь
Напрасно просит у него приема.

Да, непохож он на себя теперь!
До этого греха недели за три
Он к Курбскому, к изменнику, писал,
Корил его жестоко и ответа
Ждал из Литвы, а сам дрожал от гнева;
Теперь же позабыл он и о Курбском,
И кроток стал, и милостив в речах.

Не нам царю указывать. От Бога
Его и гнев и милость. Что ж, бояре?
Приступим к избиранию!

Приступим!

Кого ж, бояре?

Да кого ж другого,
Коль миновать мы Федора должны,
Кого ж еще, как не царева ж сына,
Димитрия Иваныча?

Младенца?

А мать на что? Царица-то на что?
Когда же с вас сестры-царицы мало —
Правителя придать ей!

Не тебя ли?

Меня ли, брата ль, все равно — мы оба
Димитрию дядья!

Да нам не дядьки!

Избави Бог! Мы помним малолетство
Царя Ивана! От дядьев царевых
Избави Бог!

Не приведи Господь!

Не приведи! Нам нужен властный царь,
А не опека над царем!

Вестимо!
И сам Иван Васильич указал,
Чтоб из себя мы выбор учинили.

Кого ж тогда?

Да уж кого ни взять,
Он должен быть породы знаменитой,
Чтоб все склонились перед ним.

Нет, князь!
Пусть тот царит, кто доблестней нас всех!
Его искать недалеко — Никита
Романович Захарьин перед вами!

Захарьина! Захарьина! Никиту
Романыча! Захарьина на царство!

Кто против этого! Боярин чист!
Корить его не станем. По заслугам
И честь ему мы воздаем, но он
Не княжеского рода — быть под ним
Невместно нам, потомкам Гедимина!

Нам и подавно, Рюрика потомкам!

Нет, он не князь — нам быть под ним негоже!

Не князь он, правда,— но с царем в свойстве!

Не он один! С царем в свойстве и мы!

Ты брат седьмой жены, Захарьин — первой!

Из-за меня не спорьтеся, бояре!
Благодарю тебя за честь, князь Сицкий,

(кланяется некоторым)

Благодарю и вас, бояре, но
Я чести бы не принял, хоть и все б вы
Меня хотели, я б не принял чести!
Я слишком прост, бояре! Не сподобил
Меня Господь науки государской.
А коль хотите доброго совета,
То есть один, который и породой
И службою нас будет выше всех:
Боярин воевода князь Иван
Петрович Шуйский, что теперь сидит
Во Пскове против короля Батура,—
Вот вы кого возьмите! Перед этим
Склониться не обидно никому!

Нет, Шуйского нельзя! Король недаром
Уж пятый месяц осаждает Псков!
А воевода князь Иван Петрович
Засел в нем насмерть, и на том он крест
Со всей своей дружиной целовал.
Бог весть, на сколько времени еще
Продлится облежанье; мы ж не можем
И часу оставаться без царя!

Так как же быть?

 Не ведаю, бояре!

Царь ждет ответа — надо кончить выбор!

Борис Феодорыч! Ты что ж доселе
Не вымолвил ни слова? В трудном деле
Ты выручал нас часто из беды —
Скажи, как мыслишь?

 Мне ль, отец названый,
Мне ль говорить теперь, когда исхода
Напрасно ищут лучшие из вас?
Но если вы мне речь вести велите,
То я скажу, бояре…

Громче! Громче!
Не слышно!

Мне казалось бы, бояре…

Не слышим! Громче!

Да зачем ты сел
Так далеко и ниже всех, Борис?
Иль места ты не знаешь своего?
Не слышно нам! Ступай сюда, поближе!

Вот где тебе приходится сидеть!

Бояре, вы великих предков внуки!
И ты, названый мой отец, Никита
Романович, наставник мой любезный!
Я б не дерзнул мое вам молвить слово,
Когда б вы сами мне не приказали!

Куда он гнет?

Хвостом вертит, лисица!

А забрался-таки на середину!

Небось он даром на конце сидел!

Те! Тише! Смирно! Слушать Годунова!

Вам ведомо, великие бояре,
Какие на Руси теперь настали
Крутые времена: король Батур
За городом у нас воюет город;
В его руках Усвят, Велиж и Полоцк;
Великих Лук уж взорваны им стены,
И древний Псков, наш кровный русский город,
Бесчисленным он войском обложил.
Меж тем в Ливонию ворвался швед,
Завоевал Иван-город, Копорье;
А там с востока и с полудня хан
Опять орду вздымает; сотни тысяч
Уже идут на Тулу и Рязань;
Болезни, голод, мор — и в довершенье
Нам черемисы мятежом грозят!
Бояре, можно ль при такой невзгоде,
При горестном шатанье всей Руси,
О перемене думать государя?
Положим, вы такого б и нашли,
Который был бы по сердцу всей Думе,—
Уверены ли вы, что и народ
Его захочет? Что угоден будет
Он всей земле? А если невзначай
Начнутся смуты? Что тогда, бояре?
Довольно ли строенья между нас,
Чтобы врагам, и внутренним и внешним,
Противостать и дружный дать отпор?
Великая в обычае есть сила;
Привычка людям — бич или узда;
Каков ни будь наследственный владыко,
Охотно повинуются ему;
Сильнее он и в смутную годину,
Чем в мирную новоизбранный царь.
Полвека будет, что Иван Василич
Над нами государит. Гнев и милость
Сменялись часто в этот длинный срок,
Но глубоко в сердца врастила корни
Привычка безусловного покорства
И долгий трепет имени его.
Бояре! Нам твердыня это имя!
Мы держимся лишь им. Давно отвыкли
Собой мы думать, действовать собой;
Мы целого не составляем тела;
Та власть, что нас на части раздробила,
Она ж одна и связывает нас;
Исчезни власть — и тело распадется!
Единое спасенье нам, бояре,
Идти к царю немедля, всею Думой,
Собором целым пасть к его ногам
И вновь молить его, да не оставит
Престола он и да поддержит Русь!

Он дело говорит! — Мы без Иван
Василича пропали!— Лучше прямо
Идти к нему! — Он государь законный! —
Под ним не стыдно! — Да! Идти к нему! —
Просить его! — Просить его всей Думой!

Бояре! Бога ли вы не боитесь?
Иль вы забыли, кто Иван Василич?
Что значат немцы, ляхи и татары
В сравненье с ним? Что значат мор и голод,
Когда сам царь не что как лютый зверь!

Что он понес? Да он царя бесчестит!

Князь Петр Ильич! Да ты с ума сошел!

Не я, а ты, вы все ума лишились!
Иль есть из вас единый, у кого бы
Не умертвил он брата, иль отца,
Иль матери, иль ближнего, иль друга?
На вас смотреть, бояре, тошно сердцу!
Я бы не стал вас подымать, когда бы
Он сам с престола не хотел сойти,—
Не хуже вас Писание я знаю —
Я не на бунт зову вас — но он сам,
Сам хочет перестать губить и резать,
Постричься хочет, чтобы наконец
Вздохнула Русь,— а вы просить его
Сбираетесь, чтоб он подоле резал!

Князь, про царя такие речи слышать
Негоже нам. Ты молвил сгоряча —
Доносчиков не чаю между нами —
Тебе ж отвечу: выбора нам нет!
Из двух грозящих зол кто усомнится
Взять меньшее? Что лучше: видеть Русь
В руках врагов? Москву в плену у хана?
Церквей, святыней поруганье?— Или
По-прежнему с покорностью сносить
Владыку, Богом данного? Ужели
Нам наши головы земли дороже?
Еще скажу: великий государь
Был, правда, к нам немилостив и грозен,
Но время то прошло; ты слышал, князь,
Он умилился сердцем, стал не тот,
Стал милостив; и если он опять
Приимет государство — не земле,
Ее врагам он только будет страшен!

Так! Так! Он прав! Он дело говорит!

Боярин, ты сладкоречив, я знаю!
Ты хитростным умеешь языком
Позолотить все, что тебе пригодно!
Вестимо: ты утратить власть боишься,
Когда другой наместо Иоанна
Возьмет венец! Бояре, берегитесь:
Он мягко стелет — жестко будет спать!

Бояре все! Свидетельствуюсь вами —
Не заслужил я этого упрека!
Вам ведомо, что власти не ищу я.
Я говорил по вашей воле ныне —
Но, может быть, я и не прав, бояре;
Меня князь Сицкий старше и умней;
Когда вы с ним согласны, я готов
Признать царем боярина Никиту
Романыча или кого велите!

Нет, не хотим Захарьина! Не надо!

Иль, может быть, Мстиславского, бояре?

Нет, не хотим! И сами мы не меньше
Мстиславского!

Иль Шуйского, бояре?

И Шуйского не надо! Быть под Шуйским
Мы не хотим! Хотим царя Ивана!

Идите же! Идите все к нему!
Идите в бойню, как баранье стадо!
Мне делать боле нечего меж вас!

Он бунтовщик! Он оскорбил всю Думу!
Он против всех идет! Он всем досадчик!

Не гневайтеся на него, бояре!
Он говорил, как мыслил. Если ж вы
Решили в мудрости своей всей Думой
Идти к царю — пойдем, не надо мешкать!

Когда бы не шатание земли,
Не по сердцу была б мне эта мера,
Но страшно ныне потрясать престол.
Пойдем к царю — другого нет исхода!

Кто ж будет речь вести?

Да ты,боярин;
Кому ж другому? Ты меж нами старший!

Неловко мне! Сегодня на меня
И без того разгневался уж царь.

Пусть Шуйский говорит!

И мне неловко!

Пожалуй, я речь поведу, бояре!
Мне гнев его не страшен — мне страшна
Земли погибель!

Нет, отец названый!
Не допущу тебя я до опалы!
Дай мне вести пред государем речь —
Меня не жаль!

Пойдемте ж! Годунов
Речь поведет; он всех нас лучше скажет!

А Сицкий-то был прав! Ведь Годунов
Так и глядит, как бы взобраться в гору!

Сел ниже всех, а под конец стал первым!

А говорили: быть без мест!

Дай срок!
И скоро всех татарин пересядет!