Повесть Станюковича «Севастопольский мальчик»: Глава 12. Часть 1
В одно ноябрьское воскресенье погода была отчаянная.
Норд-ост дышал ледяным дыханием и крепчал. К концу дня он ревел.
Ревела и бухта.
Волны поднимались в каком-то бешенстве и яростно разбивались одна о другую. Седые гребни рассыпались алмазной пылью. Ее подхватывал ветер, и бушующая бухта была подернута точно мглой.
Нечего и говорить, что ялики не могли ходить. Яличники вытащили свои шлюпки на берег и разошлись по домам.
Бугай и Маркушка, оба в полушубках, с обмотанными шарфами шеями, все-таки очень зазябли на ледяном ветре. Особенно холодно было ногам. Они быстро направились домой и скоро вошли в свою маленькую комнату в домишке близ рынка, против Артиллерийской бухты. Домишко этот принадлежал солдатке Бондаренко, жене крепостного артиллериста, служившего на одном из приморских фортов.
В комнате было тепло. Солдатка догадалась вытопить печь. Сожители обогревались, испытывая физическое удовольствие тепла.
— Славно! — воскликнул Маркушка.
— То-то, брат, тепло!
«А на баксионах не тепло!» — подумал Бугай, но промолчал.
Скоро крепкая, приземистая чернявая солдатка, которую Бугай называл «Ивановной», принесла разогретый борщ и кусок баранины и, между прочим, рассказала, что утром совсем близко залетела шальная бомба и убила двух мальчиков.
Бугай выпил сегодня за ужином более своих обычных двух стаканчиков водки.
— Праздник и видишь, Маркушка, какая собака — погода! Так чтоб ног не ломило! — проговорил Бугай, словно бы считая нужным объяснить Маркушке свои соображения, заставившие его выпить полштоф. Поднес он два раза по стаканчику Ивановне.
— С праздником, Ивановна! И будьте здоровы! А борщ и барашек у вас, Ивановна, форменные. Настоящий хохлацкий борщ!
— На то я и хохлушка. С праздником!
После ужина напились чаю и зажгли сальную свечку.
Тогда Маркушка достал из-за пазухи свою довольно захватанную и грязную книжку, подсел к Бугаю и значительно произнес:
— Хотите послушать книжку, дяденька?
— Опять заскулишь рцы, мрцы… бра-вра? — промолвил старик, усмехаясь.
— Я по-настоящему, дяденька…
— Что ж… Попытай! — недоверчиво сказал Бугай.
Затягивая слоги и повторяя слова с серьезным видом напряженного и нахмуренного лица, словно бы одолевавшего необыкновенно трудные препятствия, читая по-книжному и несколько монотонно-торжественно, не меняя интонации, Маркушка читал крошечный рассказик о великодушном льве.
Бугай, казалось, не верил ушам.
Он пришел в восторженное изумление. Несомненно, Маркушка читал по книжке про льва. Маркушка являлся в глазах Бугая более необыкновенным мальчиком, чем лев, про которого так же напряженно слушал, как напряженно Маркушка читал.
Когда Маркушка наконец кончил и поднял глаза на старика, ожидая его приговора, Бугай глядел на мальчика точно на героя, свершившего нечто необыкновенное.
Словно бы еще не освободившийся от чар Маркушки и, пожалуй, отчасти и от чар полштофа, почти умиленный, Бугай в первую минуту, казалось, не находил слов.
И наконец воскликнул:
— Ну и башка. До чего дошел!
— И все можно понять, дяденька? — необыкновенно довольный, спросил Маркушка.
— Чего еще лучше?.. Слушать лестно.
— Так я, дяденька, непременно буду вам читать в книжку…
— Спасибо, мой умник… Но только не тяжело ли читать по книжке? Может, ушам больно или брюхо, что ли, болит? — участливо осведомился Бугай, заметивший, какие гримасы выделывал Маркушка при чтении.
Маркушка рассмеялся. Он сказал, что ничего не болит и будет читать дяденьке.
Бугай уж не сомневался, что такому башковатому мальчику предстоит большая перемена жизни. Только выучится еще писать да пойдет в обучение — так покажет!.. Хоть в генералы выйдет, ежели захочет по военной части.
Но пока Бугаю хотелось угостить будущего генерала «детским припасом», как называл старик все сладкое, и выпить еще стаканчик-другой по тому случаю, что Маркушка сам выучился понимать по книжке.
И Бугай надел полушубок и исчез.
Минут через десять он уже выложил перед Маркушкой горку миндальных пряников, а перед собой поставил полштоф водки и две рюмки, было убранные.
В ту же минуту вошла и Ивановна. Бугай ей поднес и спросил:
— Скажи, Ивановна, видала ты такого башковатого мальчишку, как Маркушка?..
Ивановна охотно ответила, что не видала.
И Бугай поднес ей другой стаканчик.
Скоро Маркушка прикончил пряники. И он и Бугай, оба довольные друг другом, нашли, что пора спать.
Прошла неделя, и сестра милосердия зашла проведать Маркушку.
Бугай тотчас же рассказал, что нынче Маркушка обученный и читает ему по книжке.
— Ну-ка, прочти милосердной.
Маркушка прочел. Сестра Ольга похвалила мальчика и обещала дать ему новую книжку, прописи и бумаги.
«Решительно, надо заняться Маркушей!» — думала она, взглядывая на мальчика, и, разумеется, и не думала, что скоро уж ей не придется никем и ничем заниматься.
Она видимо худела и покашливала. Заметили это Бугай и Маркушка, и оба советовали ей передохнуть.
— В свое место поехали бы, милосердная! — сказал Бугай.
— Где ваше место? — спросил Маркушка.
— Далеко, милый!.. И я никуда не поеду отсюда! — спокойно, решительно ответила она.
И прибавила:
— А разве, Маркуша, тебе кажется, что я так больна?
— Дюже похудали, милая барыня… Вроде как покойная мамка, когда хворь на нее напала.
— Я не больная… Я поправлюсь! — промолвила сестра и улыбнулась.
Но в этой ласковой улыбке было что-то бесконечно тоскливое.
