Комедия Островского «На всякого мудреца довольно простоты»: Страница 16
Турусина. Я уж вас просила не говорить мне об этом.
Крутицкий. Ну, ну, не буду.
Турусина. Садитесь.
Крутицкий. Нет, ничего, я не устал. Я вот гулять пошел, ну, дай, думаю, зайду навестить старую знакомую, приятельницу старую… хе, хе, хе!.. Помните, ведь мы…
Турусина. Ах, не вспоминайте! я теперь…
Крутицкий. А что ж такое! Что не вспоминать-то… У вас в прошедшем было много хорошего. А если и было кой-что на ваш взгляд дурное, так уж вы, вероятно, давно покаялись. Я, признаться вам сказать, всегда с удовольствием вспоминаю и нисколько не раскаиваюсь, что…
Турусина (с умоляющим видом). Перестаньте!
Григорий. Сударыня, уродливый пришел.
Крутицкий. Что такое?
Турусина. Григорий, как тебе не стыдно! Какой уродливый? Юродивый. Вели его накормить.
Как глупы эти люди, самого обыкновенного назвать не умеют.
Крутицкий. Ну, я не скажу, чтобы в нынешнее время юродивые были очень обыкновенны. Кроме вас, едва ли их где встретишь. Обращаюсь к прежнему разговору. Вы извините, я хотел вам только сказать, что прежде, когда вы вели другой образ жизни, вы были здоровее.
Турусина. Здоровее телом, но не душою.
Крутицкий. Ну, уж этого я не знаю, это не мое дело. Вообще вы с виду были здоровее. Вы еще довольно молоды… Вам бы еще можно было пожить как следует.
Турусина. Я живу как следует.
Крутицкий. Ну, то есть рано бы ханжить-то.
Турусина. Я вас просила…
Крутицкий. Ну, виноват, виноват! не буду.
Турусина. Вы странный человек.
Григорий. Сударыня, странный человек пришел.
Турусина. Откуда он, ты не спрашивал?
Григорий. Говорит, из стран неведомых.
Турусина. Пустить его и посадить за стол вместе с теми.
Григорий. Да вместе-то они, сударыня, пожалуй…
Турусина. Поди, поди!
Крутицкий. Вы у этих, что из неведомых-то стран приходят, хоть бы паспорты велели спрашивать.
Турусина. Зачем?
Крутицкий. Затем, что с ними до беды недолго. Вон у одного тоже три странника спасались.
Турусина. Так что же?
Крутицкий. Ну, все трое и оказались граверы хорошие.
Турусина. Что ж за беда?
Крутицкий. Да ремесло-то плохое.
Турусина. Чем же плохо ремесло — гравирование?
Крутицкий. Не портреты же они в землянках-то гравируют.
Турусина (тихо). Лики?
Крутицкий. Как же не лики! Целковые.
Турусина (с испугом). Ах, что вы!
Крутицкий (садится). Вот то-то же! Добродетель добродетелью, а и осторожность не мешает. Вам особенно надо беречься. Уж это дело известное, коли барыня чересчур за добродетель возьмется, так уж тут мошенникам пожива. Потому что обмануть вас в это время очень просто.
Турусина. Я делаю добро для добра, не разбирая людей. Я с вами хотела посоветоваться об одном очень важном деле.
Крутицкий (подвигаясь). Что такое? говорите! Я рад, рад вам служить, чем могу.
Турусина. Вы знаете, что Машенька теперь уж в таком возрасте, что…
Крутицкий. Да, да, знаю.
Турусина. Нет ли у вас на примете молодого человека? Вы знаете, какого мне нужно?
Крутицкий. Какого вам нужно. Вот это-то и закорючка. Мало ли молодых людей… Да постойте же! Есть, именно такой есть, какого вам нужно.
Турусина. Верно?..
Крутицкий. Я вам говорю. Скромен не по летам, умен, дворянин, может сделать отличную карьеру. Вообще славный малый… малый славный. Его рекомендовали мне для некоторых занятий; ну, я того, знаете ли, попытал его, что, мол, ты за птица! Парень хоть куда! Далеко пойдет, далеко, вот увидите.
Турусина. А кто он?
