Сказ Лескова «Левша»: Страница 2
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
На другой день, как Платов к государю с добрым утром явился, тот ему говорит:
— Пусть сейчас заложат двухсестную карету и поедем в новые кунсткамеры смотреть.
Платов даже осмелился доложить, что: не довольно ли, мол, чужеземные продукты смотреть, и не лучше ли к себе в Россию собираться? но государь говорит:
— Нет, я ещё желаю другие новости видеть: мне хвалили, как у них первый сорт сахар делают.
Поехали.
Англичане всё государю показывают: какие у них разные первые сорта, а Платов смотрел-смотрел, да вдруг говорит:
— А покажите-ка нам ваших заводов сахар молво?
А англичане и не знают: что это такое молво? Перешёптываются, перемигиваются, твердят друг дружке: «молво, молво», а понять не могут, что это у нас такой сахар делается, и должны сознаться, что у них все сахара есть, а «молва» нет.
Платов говорит:
— Ну, так и нечем хвастаться. Приезжайте к нам, мы вас напоим чаем с настоящим молво Бобринского завода.
А государь его за рукав дёрнул и тихо сказал:
— Пожалуйста, не порть мне политики.
Тогда англичане позвали государя в самую последнюю кунсткамеру, где у них со всего света собраны минеральные камни и нимфозории, начиная с самой огромнейшей египетской керамиды до закожной блохи, которую глазам видеть невозможно, а угрызение её между кожей и телом.
Государь поехал.
Осмотрели керамиды и всякие чучелы и выходят вон, а Платов думает себе:
«Вот, слава Богу, всё благополучно — государь ничему не удивляется.»
Но только пришли в самую последнюю комнату, а тут стоят их рабочие в тужурных жилетках и в фартуках и держат поднос, на котором ничего нет.
Государь вдруг и удивился, — что ему подают пустой поднос.
— Что это такое значит? — спрашивает; а аглицкие мастера отвечают: это вашему величеству наше покорное поднесение.
— Что же это?
— А вот, — говорят, — изволите видеть сориночку?
Государь посмотрел и видит, точно лежит на серебряном подносе самая крошечная соринка.
Работники говорят:
— Извольте пальчик послюнить и её на ладошку взять.
— На что же мне эта соринка?
— Это, — отвечают, — не соринка, а нимфозория.
— Живая она?
— Никак нет, отвечают, — не живая, а из чистой из аглицкой стали в изображении блохи нами выкована и в середине в ней завод и пружина. Извольте ключиком повернуть: она сейчас начнёт дансе танцевать.
Государь залюбопытствовал и спрашивает:
— А где же ключик?
А англичане говорят:
— Здесь и ключ перед вашими очами.
— Отчего же, — государь говорит: — я его не вижу?
— Потому, — отвечают, — что это надо в мелкоскоп.
Подали мелкоскоп, и государь увидел, что возле блохи, действительно, на подносе ключик лежит.
— Извольте, говорит, — взять её на ладошечку, — у неё в пузичке заводная дырка, а ключ семь поворотов имеет, и тогда она пойдет дансе…
Насилу государь этот ключик ухватил и насилу его в щепотке мог удержать, а в другую щепотку блошку взял и только ключик вставил, как почувствовал, что она начинает усиками водить, потом ножками стала перебирать, а, наконец, вдруг прыгнула и на одном лету прямое дансе и две верояции в сторону, потом в другую, и так в три верояции всю кадриль станцовала.
Государь сразу же велел англичанам миллион дать какими сами захотят деньгами, — хотят серебряными пятачками, — хотят мелкими ассигнациями.
Англичане попросили, чтобы им серебром отпустили, потому что в бумажках они толку не знают; а потом сейчас и другую свою хитрость показали: блоху в дар подали, а футляра на неё не принесли: без футляра же ни её, ни ключика держать нельзя, потому что затеряются, и в сору их так и выбросят. А футляр на неё у них сделан из цельного брильянтового ореха — и ей местечко в середине выдавлено. Этого они не подали, потому что футляр, говорят, будто казённый, а у них насчёт казённого строго, хоть и для государя, нельзя жертвовать.
Платов было очень рассердился, потому что, говорит:
— Для чего такое мошенничество! — дар сделали и миллион за то получили и всё ещё недостаточно! Футляр, — говорит, — всегда при всякой вещи принадлежит.
Но государь говорит:
— Оставь, пожалуйста, это не твоё дело, — не порть мне политики. У них свой обычай, — и спрашивает: — Сколько тот орех сто́ит, в котором блоха местится?
Англичане положили за это ещё пять тысяч.
Государь Александр Павлович сказал: «выплатить», а сам спустил блошку в этот орешек, а с нею вместе и ключик, а чтобы не потерять самый орех, опустил его в свою золотую табакерку, а табакерку велел положить в свою дорожную шкатулку, которая вся выстлана перламутом и рыбьей костью. Аглицких же мастеров государь с честью отпустил и сказал им: вы есть первые мастера на всём свете, и мои люди супротив вас сделать ничего не могут.
Те остались этим очень довольны, а Платов ничего против слов государя произнести не мог. Только взял мелкоскоп, да, ничего не говоря, себе в карман спустил, потому что он сюда же, говорит, принадлежит, а денег вы и без того у нас много взяли.
