Повесть Пришвина «Корабельная чаща»: Часть 10. Свой путик. Глава 31
Некоторые говорят, будто счастья нет и быть не может на свете.
– Какое же счастье,– говорят они,– может быть в жизни человеку, если каждому даже и с жизнью своей расстаться приходится.
Вот и поговори с такими людьми!
Мы говорим:
– Хорошо яблочко!
Они отвечают:
– Чем же оно хорошо, если неделю полежит и сопреет.
Мы возражаем:
– А ты не давай ему преть, возьми с окошка и съешь.
– Да как же,– говорит,– я его возьму, если оно лежит на чужом окошке.
Так вот и поговори с такими, посмекай, что, может быть, к этому чужому окошку и вся беда сводится.
Мы же на вопрос: «Кому на свете жить хорошо?» – в простоте своей отвечаем:
– Тому хорошо, кто занят своим делом, и оно себе дело любимое, а другим людям полезное.
Но даже и на такое простое и ясное решение те люди с яблочком на чужом окошке скажут:
– Любимое дело! поди-ка, поделай, что самому хочется. Полезное дело! поди-ка, добейся признания в людях.
После того опять начинается сказка про белого бычка или про яблочко на чужом окошке.
И все это оттого, что сделать шаг по направлению к своему счастью не хочется, и это усилие взять жизнь в свои руки кажется трудным.
Зачем же об этом мы все-таки теперь говорим?
А затем говорим, что под руками добрый пример: наш Мануйло сделал именно вот такое усилие, шагнул прямо к своему счастью и был действительно счастлив: после всего он попал на свой путик.
Мы затем говорим об этом, что редко бывает так у людей, что любимое дело свое собственное получало общее признание.
Вот почему мы сейчас и вспомним все шаги Мануйлы к своему счастью.
Мы оставили его в то время, когда прорвало запонь и бурлаки, им организованные, бросились кто в карбас, кто в ялик, кто прямо стал на струю и с багром в руке на одном бревне понесся в пучину.
В то время как бурлаки окружали шкуреный лес на Двине против Верхней Тоймы, часть этого леса подплывала уже по Двине к Нижней Тойме и встретилась с идущим вверх пароходом «Быстровым». Капитан «Быстрова», сам бурлак из пинжаков, сразу понял, что повыше бурлаки окружают лес, а этот у них вырвался из-под рук, и, значит, надо немедленно его самим окружить. Весь экипаж бросился в шлюпки, и тут, окружая лес, матросы заметили на бревнах детей со всеми своими дорожными вещами. Их немедленно доставили в Нижнюю Тойму.
Мануйло же в своей Верхней Тойме ничего не знал о детях, он и не думал о них, он был уверен, что они давно уже вернулись обратно в Вологду.
Собрав лес в эту ночь, он еще дня три занимался его сортировкой и, закончив бурлацкие дела, с чистым сердцем направился на лошадке, казенной «ледяночке», за сто верст, в свою родную деревню Журавли.
Тут-то вот, в Журавлях, и вспыхнуло ярким огнем его заслуженное счастье.
Нечего и говорить, как приняли Мануйлу односельчане колхоза «Бедняк». Верные слова Мануйлы о том, что название «Бедняк» устарелое и ни к чему теперь не ведет, вскоре после его ухода оправдались: стали отовсюду приходить вести о зажиточной жизни, и в газетах, даже самых маленьких, стали на все лады повторять новый идеал экономики: зажиточную жизнь. И вот когда все колхозы кругом и все единоличники даже стали смеяться над колхозом «Бедняк», прибыл Мануйло с указаниями от Калинина и о названии, и о том, чтобы охотникам дали возможность работать для колхоза на своих путиках.
– А что вы скажете,– спросил Мануйло на собрании,– если мы колхоз назовем...
И замялся.
– Ну, ну! – подстегнул его председатель,– время меняется, и мы сами меняемся со временем. Теперь мы уже не такие глупые, как были прежде. Говори смело: ты был у Калинина.
– Смело? – спросил Мануйло.– Хотите смело, назовем колхоз «Богачом». Ничего в этом нет плохого, если бедняк станет у нас богачом.
Кто-то возразил:
– Как же так, только что богачей выгоняли, а теперь сами на себя берем это имя.
Председатель на это ответил:
– Так мы не на себя лично берем это имя, а на колхоз: мы хотим прежде всего не лично быть богатыми, а дать пользу колхозу, чтобы колхоз был богат.
– А почему же и не лично? – спросил Мануйло.– Если колхоз будет богат, то мы и лично будем богаты, и чем это плохо, если я сделаю колхозу добро и колхоз в ответ меня наградит?
Вот тут-то, наверное, кому-то и мелькнуло в уме, что Мануйлу следует не только принять в колхоз со своим путиком, но чем-нибудь и наградить.
Раскинув думы во все стороны, пинжаки пришли все до одного к ясному сознанию, что от богатого колхоза всем будет лучше и название с Богач» – очень хорошее и умное.
– «Богач» так «Богач»! –весело решил председатель,– сознательность ничему не мешает!
На этом собрании Мануйло был единогласно принят в колхоз со своим путиком, но мало того! был поднят вопрос о награждении Мануйлы двумя мешками ржаной муки для возможности на первых порах устроиться на своем путике.
Так Мануйло добился своего счастья: работать для своего колхоза на своем любимом путике. И он был счастлив.
