Эпос Элиаса Лённрота «Калевала»: Руна 13. Лемминкяйнен отправляется за лосем…

Острие поспешно Ахти
Насадил на быстрый дротик,
Натянул и тетиву он,
Приготовил стрел для лука.
Говорит слова такие:
«Насадил я быстрый дротик,
Заготовил стрел для лука,
Тетиву уж натянул я,
Остается мне немного
Позаботиться о лыжах».
Тут веселый Лемминкяйнен
Пораздумал и размыслил:
Как бы сделать эти лыжи,
Из чего бы их устроить?
К дому Кауппи тут идет он,
В кузню к Люликки он входит:
«О ты, мудрый Вуоялайнен,
Ты кузнец лапландский лучший!
Сделай мне две славных лыжи,
Отстругай их мне поглаже,
Чтоб поймал я Хийси лося
На поляне злого Хийси».
Люликки в ответ промолвил,
Кауппи тут решает быстро:
«Зря идешь ты, Лемминкяйнен,
Зря идешь за Хийси лосем,
Ведь при всем своем старанье
Ты лишь пень гнилой получишь».
Не горюет Лемминкяйнен!
Говорит слова такие:
«Ты мне только сделай лыжи.
Чтоб они готовы были.
А уж я поймаю лося
На поляне дальней Хийси».
Люликки был мастер в деле,
Кауппи тот искусен в лыжах,
Вырезает лыжи в осень,
Их обтачивает в зиму,
День один строгает палку,
День другой — кольцо упора.
Лыжа левая готова,
Лыжа правая за нею,
Приготовлены и палки,
И приложены к ним кольца,
И ценою палка с выдру,
А колечко — с лисью шкуру,
Жиром лыжи он намазал,
Мажет их оленьим салом;
Сам в уме он держит думу,
Говорит слова такие:
«Суждено ль кому из юных,
В подрастающем народе,
Этой левой лыжей двигать,
Также двигать лыжей правой?»
Молвил юный Лемминкяйнен,
Удалец, цветущий жизнью:
«Да, один из этих юных,
Из растущего народа,
Будет левой лыжей двигать,
Будет двигать также правой».
На спине колчан приладил,
Положил свой лук на плечи,
Захватил он в руки палку;
Начал двигать левой лыжей,
А за нею также правой,
Говорит слова такие:
«Не найдется в божьем мире,
Под небесным этим сводом
И под этими ветвями
Ни один четвероногий,
Кто не мог бы быть настигнут,
Не достался бы в добычу
Сыну Калевы младому,
Лемминкяйнену на лыжах».
Слышат это люди Хийси,
Ютас эти речи слышит;
Создает тут лося Хийси,
Ютас делает оленя:
Голову из пня гнилого
И рога из веток ивы;
Вместо ног — тростник прибрежный,
Из болотных трав — колени,
Из жердей — спина у лося,
Из сухой соломы — жилы,
А глаза — цветок болотный,
Из цветов озерных — уши,
Из коры сосновой — кожа,
Из бревна гнилого — мясо.
Наставлял тут Хийси лося,
Говорил слова такие:
«Ты беги, мой лось прекрасный,
Благородный лось, стремися
На места, где много лосей,
На поля сынов лапландских.
Пусть побегает изрядно,
Попотеет Лемминкяйнен!»
Хийси лось тогда помчался,
Побежал олень прекрасный
Мимо Похъёлы амбаров,
По полям сынов лапландских,
Опрокинул он кадушку,
На огонь котел он сбросил,
Мясо вывалил в золу он,
На очаг похлебку вылил.
И поднялся шум ужасный
На полях сынов лапландских;
Стали лаять их собаки,
Дети стали громко плакать,
Жены принялись смеяться,
Зароптали все лапландцы.
Сам веселый Лемминкяйнен
Лося Хийси догоняет
По земле и по болотам,
Нескончаемым полянам:
Из-под лыж огонь стремится,
Из-под палки дым выходит,
Только лося все не видно,
Все не видно и не слышно.
Мчит лесами, городами,
Мчится по заморским странам,
По дремучим дебрям Хийси,
Через все поляны Калмы,
Перед самой пастью смерти,
Пред самим жилищем Калмы.
Смерть уж пасть свою открыла,
Калма голову склонила,
Чтоб схватить того героя,
Проглотить там Каукомъели:
Не смогла его похитить,
Не смогла его настигнуть.
Лишь в одном местечке не был,
Лишь туда зайти осталось,
В дальних Похъёлы угодьях,
На больших лапландских землях.
Он зашел и в то местечко,
Заглянул и в этот угол.
До конца угла доехал,
Слышит, с Похъёлы окраин
Шум ужасный раздается
На полях сынов лапландских
Заливаются собаки,
Плачут дети у лапландцев,
Громко женщины смеются.
А мужья-лапландцы ропщут.
Тут веселый Лемминкяйнен
Поворачивает лыжи,
Едет он на лай собачий,
На поля сынов лапландских.
И, приехавши, сказал он,
Так спросил, остановившись:
«Что тут женщины смеются,
Отчего тут дети плачут,
Люди старые горюют,
Лают серые собаки?»
«Оттого смеются жены,
Оттого тут плачут дети,
Люди старые горюют,
Лают серые собаки,
Что пронесся лось тут Хийси,
Простучал копытом гладким;
Опрокинул лось кадушку,
На огонь котел он сбросил;
Наше варево он вылил,
На огонь похлебку пролил».
Слышит это плут веселый,
Молодец тот, Каукомъели,
Лыжу левую подвинул,
Как гадюку по пожогу;
Он скользнул болотной елью,
Как живой змеей, по снегу,
Сам, скользя, промолвил слово,
Так сказал, держась за палку:
«Ну, теперь лапландец каждый
Принесет мне тушу лося;
Может каждая лапландка
Здесь котел почище вымыть;
Из детей лапландских каждый
Насбирать мне может щепок;
И котел лапландский каждый
Может здесь сварить мне лося!»
Все свои напряг он силы,
Подался вперед, понесся;
В первый раз он лыжей двинул
И исчез из глаз тотчас же;
Во второй раз лыжей двинул
И его не слышно стало;
С третьим разом попадает
Прямо на спину он к лосю.
Вот схватил он кол кленовый,
Из ветвей березы вязку,
Чтоб связать покрепче лося,
За плетень свести дубовый:
«Тут побудь теперь, лось Хийси,
Тут постой, скакун свирепый!»
По спине он лося гладит,
Треплет ласково по шее:
«А с меня уже довольно,
Отдохнуть теперь могу я
Рядом с юною девицей,
С этой курочкой растущей!»
Хийси лось приходит в ярость,
Дико начал выбиваться,
Говорит слова такие:
«Пусть тебе поможет Лемпо
Полежать с девицей юной,
Провести с ней время вместе!»
Лось уперся, понапрягся,
Рвет он вязку из березы,
Кол кленовый он ломает,
Валит он плетень дубовый.
Убегает лось оттуда,
Устремляется поспешно,
По полям и по болотам,
По горам лесистым мчится
Так, что глазом уж не видно
И совсем не слышно ухом.
Тут молодчик омрачился,
Опечалился веселый,
Стал свирепым и сердитым,
Мчится он за Хийси лосем;
Дал один толчок ногою,
В яме вдруг застряла лыжа,
И ремень на лыже лопнул,
А другой ремень на пятке,
Ручка дротика сломалась,
И конец сломался палки.
Хийси лось вперед умчался,
И опять его не видно.
Грустно смотрит Лемминкяйнен,
Опустил главу печально,
Видит сломанные вещи,
Говорит слова такие:
«Пусть никто в теченье жизни,
Пусть никто из всех на свете
Не стремится в лес упрямо,
За негодным Хийси лосем,
Как стремился я, несчастный:
Я совсем испортил лыжи,
Поломал в лесу я палку
И согнул в лесу свой дротик!»