Рассказ Андерсена «И в щепке порою скрывается счастье!»

Теперь я расскажу вам историю о счастье. Все знакомы со счастьем, но иным оно улыбается из года в год, иным только в известные годы, а бывают и такие люди, которых оно дарит улыбкою лишь раз в их жизни, но таких, которым бы оно не улыбнулось хоть раз — нет.

Я не стану рассказывать о том, что маленьких детей присылает на землю Господь Бог, что Он кладёт их прямо к груди матери, что это может случиться и в богатом за́мке, в уютной комнате, и в чистом поле, на холоде и ветре, — это знает всякий. Но вот, что знает не всякий, а между тем это вернее верного: Господь Бог, ниспосылая на землю ребёнка, ниспосылает вместе с ним и его счастье. Только счастье это не кладётся на виду, рядом с ребёнком, а прячется обыкновенно в каком-нибудь таком местечке, где меньше всего ожидают найти его. Найтись же оно всегда рано или поздно найдётся, и это лучше всего! Оно может скрываться в яблоке, как, например, счастье одного великого учёного, по имени Ньютона. Яблоко шлёпнулось перед ним на землю, и он нашёл в нём своё счастье. Если ты не знаешь этой истории, то попроси рассказать тебе её того, кто знает, я же хочу рассказать другую историю — о груше.

Жил-был бедняк; он и родился, и вырос в нужде, и в приданое за женою взял нужду. По ремеслу же он был токарь и точил главным образом ручки, да колечки для зонтиков, но работа эта только-только позволяла ему перебиваться с семьёй.

«Нет мне счастья!» говаривал он.

История эта настоящая быль; я мог бы даже назвать и страну и местность, где жил наш токарь, но не всё ли равно?

Первым и главным украшением его садика служила красная, кислая рябина, но росло в саду и одно грушевое дерево, да только без плодов. И всё же счастье токаря скрывалось как раз в этом дереве, в его невидимых грушах!

Раз ночью поднялась сильная буря; в газетах писали даже, что ветер подхватил большой дилижанс и швырнул его о́земь, как щепку. Не мудрено, что таким ветром обломило и сук у грушевого дерева.

Сук принесли в мастерскую, и токарь, ради шутки, выточил из него большую грушу, потом поменьше, ещё меньше и, наконец, несколько совсем крохотных.

— Пора было дереву принести груши! — сказал он, шутя, и раздал груши детям, — пусть играют!

К числу вещей необходимых в сырых, дождливых странах относится, конечно, зонтик, но вся семья токаря обходилась одним зонтиком. В сильный ветер зонтик выворачивало наизнанку, иногда даже ломало, но токарь сейчас же приводил его в порядок. Одно было досадно — пуговка, на которую настёгивалось колечко шнурка, охватывавшего сложенный зонтик, часто выскакивала, или ломалось самое колечко.

Раз пуговка отскочила, токарь стал искать её на полу и нашёл вместо неё одну из маленьких точёных груш, которые отдал играть детям.

— Пуговки теперь не найти! — сказал токарь. — Но можно воспользоваться вот этою штучкой! — И он просверлил в груше дырочку, продёрнул сквозь неё шнурок, и маленькая груша плотно вошла в полуколечко. Так хорошо застёжка ещё никогда не держалась!

Посылая на следующий год в столицу ручки для зонтиков, токарь послал также вместо застёжек и несколько выточенных груш с полуколечками к ним и просил хозяина магазина испробовать новые застёжки. Последние попали в Америку; там скоро смекнули, что маленькие груши лучше, удобнее всяких пуговок, и потребовали от поставщика, чтобы впредь и все зонтики высылались с такими застёжками.

Вот когда закипела работа! Груш понадобились тысячи! Токарь принялся за дело, точил, точил, всё грушевое дерево пошло на маленькие груши. А груши приносили скиллинги и далеры!

— Так счастье моё скрывалось в грушевом дереве! — сказал токарь. У него теперь была уже большая мастерская, он держал подмастерьев и учеников, вечно был весел и приговаривал: «И в щепке порою скрывается счастье!»

Скажу то же самое и я.

Говорят же, ведь: «возьми в рот белую щепочку и станешь невидимкою!» Но для этого нужно взять настоящую щепочку, которая даётся нам на счастье от Господа Бога. Вот и мне дана такая, и я тоже могу извлечь из неё, как и токарь, звонкое, блестящее, лучшее в свете золото, то золото, что блестит огоньком в детских глазках, звенит смехом из детских уст и из уст их родителей. Они читают мои сказки, а я стою посреди комнаты невидимкою, — у меня во рту белая щепочка! И увижу я, что они довольны моею сказкою, я тоже скажу: «да, и в щепке порою скрывается счастье!»